Голод брал верх над страхом, и Кабанов решился выбраться из-под стола. Убедившись, что никто не обращает на него внимания, он быстро пересек мастерскую и подошел к столику с керосинкой. Там он старательно обнюхал все кастрюли и сковородки.
— А где еда? — спросил он, конкретно ни к кому не обращаясь.
— Мы уже поели, — с удовольствием ответила Толстуха, прокалывая ткань иголкой. — А твоя красавица для тебя еще ничего не заработала.
Кабанов едва сдержался, чтобы не выдать Толстухе нечто отчаянно-дерзкое, вроде: «Да подавись ты своей едой!» Голод был слишком силен, чтобы решиться на подобное самоотречение, а последствия могли быть трагическими.
— А в долг нельзя попросить? — вроде как в шутку спросил он.
— В долг можно, — подтвердила Толстуха, любуясь только что вышитым ею глазом. — Но под проценты.
— И много процентов?
— Сто в сутки.
— Да это же грабеж! — возмутился Кабанов. — Мои самые наглые кредиторы дают мне бабло под двадцать процентов в месяц!
— Ну так иди к своим кредиторам, — легко ушла от дискуссии Толстуха.
Он все же согласился и получил восьмушку черствого хлеба, обгрызенного по краям мышами. Хлеб слегка пригасил голод.
— Проще заработать, — дала добрый совет Полудевочка-Полустарушка. — Терпение и труд все перетрут. Как потрудился, столько и получил.
— А я против монетизации, — отозвался Бывший и, пользуясь тем, что Толстуха отвлеклась, стащил с ее стола кем-то использованный и давно утративший клейкость кусочек медицинского пластыря. — Мне по душе льготы. Пожизненные и незыблемые, как троглобионт.
Кабанов постоял рядом с Полудевочкой-Полустарушкой, глядя, как она ловко управляется с иголкой и ниткой, и подумал, что если за эту расшитую фигню его будут снабжать жрачкой, то можно попробовать. Взяв в руки пяльцы, он начал тыкать иглой, но тотчас проколол себе мизинец.
— И сколько дают за эти мучения? — спросил он, возвращая пяльцы.
— За маленький вымпел две, а за большой — три пачки супа да пару буханок хлеба, — ответила Полудевочка-Полустарушка. — Можно еще горсть конфет выклянчить. Но это уже трудно.
— Всего-то? — воскликнул Кабанов.
— Так никто же не верит в будущее и не хочет на него работать! — пожала воробьиными плечиками Полудевочка-Полустарушка. — И правильно делают! Сколько раз уже обманывали! Молишься, веришь, постишься до глубокой старости, ждешь, ждешь, а потом — пшик! И исчезло все, что ты годами намоливал. И поди сыщи, куда это все подевалось. Ни фонда, ни полиса, ни обещанных благ, ни того дяди, который тебя агитировал и убеждал за рай в будущем.
