Учителя пытались разговаривать с Лёвкой бодрыми голосами, что его ещё больше раздражало.
…К утру, так и не заснув, он почувствовал, что колено превратилось в огненный шар. Сиделка потрогала Лёвкин лоб и что-то шепнула матери.
Через два часа он ёжился на клеёнчатом столе в больнице, в перевязочной. Молодой, проворный, улыбчивый хирург, который оперировал Лёвку, быстрыми смуглыми пальцами снимал повязку. Она присохла, и боль обжигала. Лёвка молчал, но его рука, вцепившаяся в кушетку, побелела. Лёвка молчал. Эта боль заглушала другую боль, внутреннюю, и ему становилось легче. Его терпение и покорность во время перевязок после операции пугали родителей и настораживали врачей.
— Тебе не больно? — доктор заглянул Лёвке в лицо. — Сейчас я перекисью размочу. Потерпи.
Он наконец отлепил повязку и покачал головой, но улыбнулся:
— А шовчик у нас воспалился. Да?
«Он, наверное, если ногу отрезать начнёт, всё равно улыбаться будет», — подумал Лёвка с раздражением и кисло улыбнулся в ответ.
— И что теперь? — выдавил Лёвка. — Чик-чик?
— Что «чик-чик»? — опешил доктор.
— Ампутируете?
Доктор рассмеялся:
— Ну ты мнительный! Готовь попу для уколов антибиотика. Плохо, что новокаин тебе нельзя, так что не обессудь, уколы на воде. Придётся потерпеть.
Лёвка пожал плечами:
— Мне всё равно.
— Мама пусть выйдет, подождёт в коридорчике на кушетке, — вдруг, не переставая улыбаться, сказал доктор. — Мы как раз первый укольчик сделаем. Зачем откладывать в долгий ящик?
Мама, испуганная, вышла. Лёвка увидел, как впервые с лица доктора сползла улыбка.
— Ты брось это «всё равно». Что ты как старик? Жизнь впереди. На твоём беге свет клином сошёлся? Будешь бегать.
Лёвка вскинулся с безумной надеждой в глазах. Доктор смешался:
— Ну не так, конечно, как раньше, но всё-таки… Что ты скис? — доктор вдруг порывисто погладил Лёвку по голове. — Не кисни. Давай и правда укольчик сделаю. Поворачивайся…
Когда Лёвка вышел в коридор, где нервничала на кушетке мама, он увидел рядом с ней Ван Ваныча.
Тренер сидел, низко опустив лысоватую голову, опершись локтями о колени и теребя свою кепочку. Он вскочил, увидев бывшего подопечного, а наткнувшись на его удивлённый и настороженный взгляд, засмущался:
— Мама твоя позвонила, сказала, что у тебя с ногой неладно. И я вот… — Ван Ваныч чувствовал себя виноватым, особенно перед родителями.
— Ван Ваныч, не оправдывайтесь, — устало поморщился парень. — Мама знает, что я всё сам тогда решил.
