Милан торопливо сложил записку и сунул в карман.
— Привет, — отец подмигнул. Веселый, свежий, будто и не болтался в море несколько суток. — Чего прячешь? Тайны мадридского двора?
— Тайны Арсенального переулка, — огрызнулся Милан, исподлобья глянув на отца. Тот улыбался, зажав в крупных белых зубах маленькую курительную трубочку. Из нее струился табачный дымок, прибитый влажным от дождя воздухом. — Я тут торчу, мёрзну, — ворчал Милан, — а ты сияющий… Дождь ведь всё-таки.
— Ворчуну я тут кое-что купил, — не переставая улыбаться, отец расстегнул плащ и достал из кителя плитку шоколада. — Но вот думаю, раз ты всё время ворчишь, так и шоколад тебе невкусным покажется… Эй!
Отец не договорил, а Милан уже выхватил у него шоколадку и сунул в карман.
— Вот так, — Милан удовлетворённо похлопал себя по карману и тут же вспомнил о записке. Что же там дальше?
Дождь с ветром ударил со стороны залива с такой силой, что Милан с отцом поехали домой на автобусе.
У себя в комнате, дожёвывая шоколадку, Милан прочёл записку до конца.
«…Таких пушек по всей стране, в каждом городе тысячи. Представляешь, если бы они все разом выстрелили? Наверное, от такого залпа вздрогнула бы земля. Представляешь, если в другом городе кто-то подойдёт к пушке, опустит туда записку, а в нашем городе, в нашей пушке эту записку найдём мы. Пушечная почта. Неслабо! Если захочешь написать мне, можешь принести записку в любой день на то же место, но не раньше десяти часов утра. Иначе не сработает».
Милан ещё раз перечитал записку, пожал плечами и облизал пересохшие губы.
— Милан, — отец заглянул в комнату, и Милан тут же спрятал записку. — Нет, всё-таки тайны мадридского двора… — отец улыбнулся. — Мама когда придёт?
— У неё в ресторане свадьба. Это допоздна. Но она оставила тебе в холодильнике гору плошек и судочков со всякими вкусностями. Пап, я уйду ненадолго?
— Куртку надень, дождь ещё идёт. И свитер, — отец никогда не приставал к нему с вопросами, куда и зачем он идёт.
…Сегодня Милан хотел проверить, забрали его вчерашнюю записку или нет. А вдруг и ответ уже пришёл?
Больше всего Милан боялся разочарования. И не того даже, что в ответ придёт оскорбительная и насмешливая записка. А того, что никакого ответа не будет вовсе. Ведь бумага, на которой было написано послание, показалась Милану желтоватой, старой. Что, если записку писали лет десять назад и тот, кто писал, уже взрослый дядька? Такое вполне может быть, ведь даты на записке нет. Да и стволы пушек никто никогда не чистил. В стволы пушек, которые стоят у маяка, и вовсе вбиты деревянные пробки. В Арсенальном переулке такие же пробки, наверное, были. Кто-нибудь выдернул…
