С особой тщательностью скрывалась и скрывается правда о борьбе врагов с Советской властью после 30-х годов. Даже теперешние оппозиционеры, в том числе и коммунисты, считают, что с троцкистами было покончено в 37-38 гг. раз и навсегда. А все последующие диверсии и вредительства – не есть таковые, а просто дело случая, чьей–то некомпетентности, нерасторопности, непрофессионализма и т.п.
А было их предостаточно. Вот только некоторые, вскрытые в 1939-1940 гг.
В Москве, Ленинграде, Киеве, Иванове, Саратове и других городах СССР действовали подпольные организации молодежи (студенты и старшеклассники), созданные, как правило, детьми репрессированных родителей. Их цель – свержение Советской власти, террор против руководителей партии и правительства, а в удаленных от столицы городах – против местных партийных и советских работников. Из-за вредительской работы руководителей наркомата боеприпасов и подчиненных ему заводов только за 9 месяцев 1940 г. Красная Армия недополучила: 4,2 млн. комплектов выстрелов сухопутной артиллерии; 205 тыс. комплектов выстрелов морской артиллерии; 3,2 млн. штук взрывателей. Вместо запланированных 5700 тыс. штук гильз наркомат поставил Армии 1100 тыс. штук, из них – 960 тыс. штук – бракованных.
Сорвали оборонщики снабжение Красной Армии и современными типами боевых самолетов; кроме того, в самих ВВС вредительство приводило к многочисленным авиакатастрофам с человеческими жертвами.
Продолжались взрывы на шахтах: №13 бис и им. Кирова треста «Советскуголь», «Центральная» треста «Уралмедьруда»; на пороховом заводе (г. Шостка), на авиационном заводе (г. Рыбинск).
Не прекращалась борьба антисоветчиков, в основном еврейских буржуазных националистов (сионистов) и в годы войны, и после во всех сферах общественной, политической и хозяйственной жизни общества, где они, как правило, занимали руководящие посты.
Частью этого системного заговора были и «ленинградское дело», и «дело врачей», которые нынешняя левая оппозиция, наряду с перестройщиками, считает сфабрикованными.
Участниками «ленинградского дела» стали более трехсот партийных и советских работников, в том числе члены Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК ВКП(б), секретари обкомов и горкомов.
В «деле врачей» фигурировал цвет медицинской науки, лечивший высших руководителей партии и правительства (37 человек).
Так можно ли, логически мысля, предположить, что руководитель государства, участвуя в принятии решения о жизни или смерти такого большого числа высокопоставленных партийных, советских и научных кадров, обвиняемых по этим делам, доверял только следственным органам?
