Они бежали, не чуя под собой ног, и расстояние между ними и Хрипуном увеличилось. Но так они быстро выбьются из сил — скорее всего, раньше, чем обезумевший зверь. Он гнал их все дальше и дальше от лагеря с оружием. Маленькая планета стала для пришельцев ловушкой.
Они бежали весь день, всю ночь и еще день — итого пять земных часов — и скоро почувствовали, что силы на исходе. Стемнело, они потеряли зверя из виду. Где он — совсем отстал или притаился поблизости? С первыми лучами солнца они увидели его. Хрипун сидел на скале метрах в четырехстах от них и озирался по сторонам.
Отдыхая, противники наблюдали друг за другом. Рана зверя стала как будто заживать. А оба человеческих существа до того устали, что принудить их бежать дальше мог только крайний случай.
— Как думаешь, Брайан, может, это была лишь короткая вспышка ярости, и он снова станет добродушным медведем? — спросила Джорджина.
— Нет, это не вспышка ярости. Он все точно спланировал.
— Может, нам прокрасться стороной в лагерь и захватить оружие?
— Разумеется, нет. Он занял высоту, с которой все видно на много километров вокруг. У него еще и то преимущество, что прямой путь всегда короче окольного. Нам не проскользнуть стороной, и он это знает.
— Как ты думаешь, он понимает, что такое оружие?
— Да.
— Он знает, что в лагере осталась сигнальная аппаратура, и без нее мы не сможем выйти на связь?
— Да.
— Ты думаешь, он умнее нас?
— Умнее в том смысле, что сам выбрал роль в этой игре. Всегда лучше быть охотником, чем дичью. Однако бывали случаи, когда дичи удавалось обмануть охотника.
— Брайан, скажи, ты предпочел бы умереть как Дэниел или как Билли Кросс?
— Не так, не так.
— Я всегда с ревностью относилась к Марджи. Но теперь я ей восхищаюсь. Она не рыдала, не тряслась от страха. Скажи, Брайан, что теперь с нами будет?
— Нас могут спасти десантники.
— Я и не знала, что они существуют. Ах, ты имел в виду наш корабль? Но он прилетит только через неделю, земную неделю. Думаешь, Хрипун знает, что за нами вернутся?
— Он знает. Я в этом уверен.
— И знает когда?
— Мне кажется, да.
— А он не догонит нас до их прилета?
— В этом поединке все решает время. И для него, и для нас.
Хрипун тем временем сменил тактику. На закате короткого дня он издавал грозный рык и пускался в погоню. Беглецам не оставалось ничего другого, кроме как удирать в темноте. Они не видели, далеко ли он, гонится ли за ними вообще. А Хрипун преследовал их по звуку: они бежали не так тихо, как он. Первые полтора часа они мчались, не помня себя, спотыкаясь о камни, хрустя валежником, и лишь последние полчаса на рассвете немного сбавляли темп. С наступлением дня по очереди спали и несли караул. Хрипун тоже спал, но так чутко, что им не удалось незаметно ускользнуть от него.
