Старый учебник.
Воля.
Упорство.
Риск.
Не велела менять личины,
Облучила
Болью невзгод –
Жизнь
Меня тому научила,
Что в учебники
Не войдёт.
Камни Бреста
Незажившая рана
Погибших героев –
Обожжённой стены полоса
В длинных молниях шрамов
Глазами пробоин
Поколениям смотрят в глаза.
Над моим изголовьем
Темнеют ночами
Сквозь пространства и времени дым
Обагрённые кровью
И пламенем камни,
Одарённые духом живым.
Крепость
Он отдыхал немного,
Когда сознанье терял,
Полз самой краткой дорогой
Сквозь нескончаемый шквал.
То медленно, то рывками,
То замирая в камнях,
С раздробленными ногами –
Подтягиваясь на локтях.
И, чтоб пулемётчик мёртвый
Не был так одинок,
Около пулемёта
Рядом с убитым лёг,
Почувствовал взгляда цепкость
И верный наклон ствола…
Вот откуда Брестская крепость
Крепость свою брала.
* * *
Помню, в горы врубались
На тропке витой,
Ослеплённые брызгами льда…
Трудновато впервые
Досталось мне то,
Что давалось потом
Без труда.
И я понял,
Что мужество,
Сила и честь –
Всё, что званье солдата даёт,
Начинается
Кратким и собранным:
– Есть!
А кончается –
Грудью на дот!
Атланты
Когда гора ссутулилась устало
Под проливною
тяжестью дождя,
Казалось, мы поддерживали скалы,
Гуськом по горным тропам проходя.
Так сумрачно в нависнувшем ущелье,
Где луч скользнул по камню и зачах…
И мы несём не мокрые шинели,
А каменные глыбы на плечах.
Трофейный патефон
Мы словно всё постигли,
Мы знаем наизусть
Надтреснутой пластинки
Заигранную грусть:
На смертном новоселье
У мёртвого леска
Шляхетское веселье,
Шляхетская тоска.
Мазурка то затонет,
То всхлипнет и всплывёт.
В трофейном патефоне
Кончается завод.
И вновь мазурки шорох,
И вновь она пьянит,
И шпорою о шпору
Серебряно звенит.
И перед взводом русских,
Снежком запорошён,
Тоскует с польской грустью
Немецкий патефон.
О том, что вьюга будет,
Что не видать ни зги,
О том, что все мы люди
И всё-таки – враги.
Бабочка
Властвует орудие в развалинах,
И на нём
(Иль показалось мне)
Балериной
В пачке накрахмаленной
Бабочка порхает на броне.
Словно тонкой кистью нарисованный,
Контур обозначился едва:
На громаде
Чёрной
Бронированной
Крыльев обречённых
Кружева.
Вдруг снарядный ящик разрывается,
Гибнет всё…
Ни грома, ни огня.
В рыхлый дым,
Как в землю, зарывается
Конченая рваная броня.
И в небесном опустелом зеркале
Ни земли,
Ни города,
Ни вод…
Только
