Сталкеры торопливо гребли, стараясь подальше отплыть от опасного места, их противники бежали вдоль берега, то и дело стреляя, но безуспешно.
И вдруг происходящее на реке как будто перестало интересовать нападавших. Они оглядывались, будто что-то услышали. А потом услышали и сидевшие в лодке: из переулков доносился мерный звук, похожий на рокот барабана, иной раз слышался заунывный вой.
– Одержимые! Атас! Уходим, – крикнул один из нападавших. И, обернувшись к ним, проорал что-то вроде: «Я еще найду тебя, лодочник!».
Старик греб, Федор тоже налегал на весла изо всех сил. Лодка, которую уже не тормозило ничто, летела, но Федору все казалось, что недостаточно быстро. Он машинально отмечал про себя, что проплыли под изящным, выгнутым дугой над речкой мостиком, где, к счастью, их никто не караулил. Впереди показался следующий мост – плоский, широкий. Старик дал знак пристать к берегу.
– Пронесло, неужто в самом деле пронесло? – бормотал он.
Неля развернула свою лодку борт о борт с первой и, перегнувшись, попыталась осмотреть Фила. Федор стащил с него пробитый пулей противогаз. Фил трудно дышал, в волосах запеклась кровь. Но вот он открыл глаза, улыбнулся и слабо пошевелил рукой – «я в порядке». Неля тут же стала снова натягивать на него противогаз, но перед этим Фил успел сделать жадный вдох и даже зажмурился от удовольствия.
Раненого посадили в большую лодку третьим, возле него примостилась Неля, а плыть на буксире выпало теперь Федору. Впереди показалась насыпь, а через нее перекинулся следующий мост – массивный, каменный, арочный. Две арки делили реку пополам, и еще две находились по бокам, где вдоль набережной с двух сторон было шоссе.
На насыпи темнела непонятная груда – Федор с дрожью опознал в ней раскуроченный вагон и понял, что поверху проходит железная дорога. Ему вдруг послышался мерный стук колес. Какое-то мгновение ему казалось, что сейчас подъедет поезд, и проводник в зеленой форме заберет его, чтобы отвезти туда, где смерти нет. Чтобы отогнать наваждение, Федор отвернулся – и на левом холме увидел белые стены и купола монастыря.
Старик всматривался в берег. Федор тоже посмотрел повнимательней – и остолбенел. В кустах здесь и там мерцали желтые глаза – словно бы сами по себе. Вдруг раздался утробный вой, закончившийся тихим ворчанием.
– Кис-кис-кис, – забормотал старик. В кустах послышалось шуршание, и одно за другим несколько животных выбрались на открытое место. Ростом они были, как прикинул Федор, примерно ему по колено. Движения их были плавными, но в них чувствовалась сила. Трудно было их разглядеть как следует – темные силуэты припадали к земле, сливаясь с неровностями почвы, лишь глаза ярко светились в темноте.
