Дно было неровным, как мне показалось, каменистым, неприятного черно-серого цвета. Камень точно присыпали золой или толченым углем, и эта взвесь еще не успокоилась, пересыпалась словно сама собой или в такт глубинному течению, и у меня появилось чувство, что земля внизу шевелится. Но это было еще полбеды – дно здесь населяли отвратительные твари, белые трубчатые черви с красными щупальцами и гигантские, до полуметра длиной, моллюски с полосатыми раковинами. Существ тут было столько, что местами они скрывали под собой дно, кишели на нем, переползали с места на место и жрали друг друга. Я сам видел, как огромная раковина стремительно распахнула створки и тут же захлопнулась, затянув в себя десяток, не меньше, красно-белых червей, и принялась быстро всасывать их внутрь, насыщаясь. Бежать червям было некуда, они сидели, будто приклеенные концами своих трубок к выступам на дне, и могли только спрятаться внутрь своего полупрозрачного жилища или ждать, когда моллюск нажрется до отвала.
– Мы станем этим после смерти, – я едва не вздрогнул, услышав это, повернулся и увидел рядом с собой одного из матросов, как мне показалось, того, с кем говорил Сильвер. Ростом чуть ниже меня, лысый и плотный, он широко раскрыл карие глаза и не отводил взгляда от моря, и говорил, не обращая на меня внимания:
– Ада теперь нет, рая тоже, есть только море, и скоро мы все окажемся там. Кто червем, кто крабом, кто медузой. Тебе что нравится? – Он толкнул меня локтем в бок и улыбнулся с таким видом, что мне захотелось отойти от него подальше и уж точно не принимать участия в разговоре. От его слов веяло безнадежностью и готовностью встретить самый ужасный конец, сродни тому, что показывают в триллерах. Мне показалось, что наши часы уже сочтены, что «Изольда» никогда не вынесет нас отсюда, что я никогда не увижу берег, Бристоль и что Тереза не узнает, где и как расстался с жизнью ее сын.
– Лично я бы предпочел крабом, – продолжал развивать тему матрос, – им хорошо живется, у них есть крепкий панцирь и вокруг всегда полно жратвы. Они лопают падаль, а этого добра в море навалом, хватает на всех…
– А я бы медузой, – подхватил кто-то сбоку, но я не видел говорящего и даже не собирался смотреть на него – дно под «Изольдой» притягивало взгляд. Кишащие внизу твари вызывали тошноту и отвращение, выступы поднялись тут к поверхности воды, и черви шевелились под ней, вытянув свои щупальца, точно пытались схватить бригантину подобно гигантскому спруту, о котором я наслушался рассказов еще в нашем с матерью трактире.
