– Почти. – Он поставил увесистый, размером с обувную коробку, пакет под вешалкой и расписался на платежке. – Паспорт показывать?
Молодой курьер неловко дернул плечами и улыбнулся:
– Да ну что вы… Нам паспорт и не нужен, в общем-то. Если можно, – добавил, кашлянув, – поставьте автограф, я сейчас листок дам, вот, сюда.
Ишь, подумал Тихомиров.
– Кому?
– Оксане. Сеструхе моей, младшей, – зачем-то пояснил курьер.
Тихомиров резко расписался, сунул ему листок и потянулся за пакетом.
– Если вы не против, я проверю содержимое.
– Там инструкция, – сказал парень. – Посмотрите внимательно, пожалуйста, и тоже распишитесь, одну страничку я заберу. Ну, что ознакомлены с правилами пользования и все такое. Главное: нельзя срывать печати.
– Какие печати?
– Да вот, с корпуса… в смысле, с коробки. Пломбы такие, снизу идут, семь штук. Видите?
Они вдвоем развернули пакет. Елена к этому времени сбежала на кухню, снять с плиты свистевший чайник. Настена еще спала.
– Ого, – сказал Тихомиров.
Коробка была совсем небольшой. В пакете она лежала на боку, и примерно половину пространства занимал роскошный фиолетовый бант. На свету он переливался и отблескивал, словно сделан был из кожи экзотической змеи, аспида какого-нибудь или гюрзы. В змеях Тихомиров не очень разбирался.
Сам же «корпус» представлял собой куб, обернутый подарочной бумагой. Бумага была испещрена миниатюрными оленями, санями и прочей дедморозовщиной. Выглядело все это солидно, богато. Класть такое во двор под елку… Тихомиров не знал, что и думать.
Он перевернул куб бантом книзу и обнаружил на дне россыпь круглых черных бляшек.
– Те самые пломбы?
– Да. Их нельзя ни в коем случае срывать. Иначе фирма не дает гарантии, что прибор будет работать верно.
– А в противном случае – дает?
Курьер даже обиделся:
– Вот же, указано: тринадцать месяцев с момента первой эксплуатации.
– Здорово, – сказал Артур. – Ага. И что, жалобы не поступали, ни разу?
– Я не слышал, – честно признался паренек, – может, и были.
Елена выглянула из кухни, пальцем ткнула в часы. Беззвучно произнесла: «Запись, балда!»
Только сейчас Тихомиров сообразил: она же вчера, когда вернулась, предупреждала, что съемка начнется на полчаса раньше, и значит, они уже опаздывают!
Но все равно перед тем, как сесть в машину, он присел у елки и засунул под ветви, поближе к стволу, этот самый подарочек. Расправил бант, подумал, что ни разу еще не совершал более дурацкого поступка.
И поехал на эту их викторину, мрачный и злой, как черт.
