-- Над заповедником, значит, летать нельзя, а над моей усадьбой -можно? -- спросил Сагит, шагнув навстречу гостям. -- Скаковой копытень к флаерам приучен, а где я теперь остальных искать буду?
-- Нам стало известно, -- произнёс Аниэль Гоц, глядя Сагиту поверх головы, что вами вчера незаконно убит бюфтон.
Гоц ткнул рукой в сторону коптильни, которая у Сагита вызывающе стояла возле самого дома.
-- Есть бюфтон, -- признал Сагит. -- Вы же сами вчера акт подписывали. Если память заклинило, могу показать, и вам, и свидетелям.
-- Речь идёт о другом бюфтоне, -- повысил голос Аниэль. -- Причём о самке! Вы застрелили самку, и должны отвечать по всей строгости закона! мне необходимо провести досмотр этих помещений!
-- Ордера на обыск у вас, конечно, нет, -- произнёс Сагит ледяным тоном, -- однако не будем формалистами. Прошу, господа.
Вход в коптильню, как и всюду на Земландии, осуществлялся через специальный тамбур, однако, репеллентами тут, в самом прямом смысле слова, и не пахло, так что гости, не особо надеясь на дым, не стали скидывать накомарники.
Разделочные столы оказались пусты и выскоблены, а вот сами коптильни загружены.
-- Процесс ещё не закончен, -- сказал Сагит, -- однако, кто умеет дифференцировать копчёное мясо бюфтона по половому признаку, может открыть один из аппаратов и отобрать пробу.
-- Внутренности где? -- отрывисто спросил Гоц.
-- Выкинул. На улицу. Прямо здесь, около стенки.
Аниэль представил, что за сутки сделает с требухой саркофага и
синяя мясная муха, и помрачнел. На Земландии отходы можно выбрасывать на любом месте, не залежатся. Разве что крупные кости останутся, но и те через пару месяцев будут источены жучками и крошечными клопиками -алидами.
-- Голову тоже на улицу выкинули?
-- Нет. -- Сагит указал на большой автоклав, от которого волной шёл жар. -- Голову не выкинул, вон она вываривается. Череп хочу сделать.
-- Откройте! -- приказал инспектор.
Сагит глянул на таймер.
-- Вообще, ей ещё три минуты вывариваться, но, полагаю, это не принципиально.
Загудел насос, зажурчала вода, автоклав быстро начал остывать.
Через несколько минут крышка автоматически откинулась, глазам свидетелей предстал очищенный от мягких частей череп огромного бюфтона. Острый пар и вода пощадили только кости и роговые пластины усов. Пасть была разинута словно во время кормёжки, на сложных сочлениях челюсти ещё оставались следы сухожилий. Костяные пластины большей частью осыпались (их придётся потом укреплять проволокой) и две пары рогов, выпирающие из белой кости, смотрели прямо на присутствующих.
