— Это сны о моей потерянной родине, — беззлобно и почти покорно проговорил старик. Он явно хотел уйти от докучливого спора. Ведь, по сути, его дети были правы! Кряхтя, он приподнялся из кресла и, приволакивая покалеченную ногу, вышел в сад.
С годами тоска по оставленной навсегда и, как одно время казалось, навсегда забытой Родине всё сильнее давила старика. Он ведь почти и не помнил её — выслали его совсем молодым вместе с сотнями таких же бедолаг… Сколько погибли и сошли с ума в дороге, сколько сгинуло здесь! Из его призыва выжила, наверное, десятая часть… Да и из следующих — немногим больше.
Уже давным-давно всякая связь с Большой землёй оборвалась, и колонисты навсегда остались один на один с новой родиной. Пришлось учиться многому. И самому главному — выжить самим и обеспечить безопасную жизнь следующим поколениям.
Они действительно многое сделали: есть чем гордиться. Но почему так часто щемит сердце от этих воспоминаний — снов, как они говорят?
Да, снов было много… В пути им вкатили в кровь столько всякой дряни, что немудрёно было спутать явь и сны… Они толпились, накатывали один за другим во время мучительно долгой дороги… Иногда ему даже казалось, что всё это: и дорога и прошлая жизнь на Родине ему приснились. Что на самом деле он родился здесь и, сколько себя помнит. — всё строил, воевал с этой негостеприимной землёй, ходил каждый день по краю смерти. А вернувшись с работы, валился без сил и снов на короткий вахтовый отдых.
Со дна памяти настойчиво всплывали образы: холодный плеск воды в колодце, его старинный детский велосипед со звонком, доставшийся ему ещё от деда… А ещё — такие же старые, бумажные книжки с разноцветными картинками, закат над полем, стрёкот ночных сверчков, запах свежевспаханной земли, горячей молодой картошки с укропом…
— Вот именно — картошки. — проговорил старик, продолжая механически обрезать и обрабатывать ветки яблонь: работа, знакомая ему с детства. Этот сад, выращенный здесь его руками из семечек двух яблок, был его гордостью. Никому больше не удалось здесь этакое чудо. Никто, правда, кроме него, и не пытался…
Последние слова старик произнёс вслух, и сам себя поймал на этом, вспомнив, что вот так же вслух бубнил свои мысли его старый дед, упорно живший один в почти заброшенном городе.
Когда он был маленьким, родители иногда брали его с собой в короткие наезды к дедушке в город. Уже тогда эти путешествия были рискованны. Он помнил, как тщательно отец готовил вибролёт, как инструктировал их с мамой. Замаскировав машину на знакомом пустыре, они с предосторожностями пробирались в его старинный блочный дом почти в центре города. Лифт давно не ходил, а в шахте, не скрываясь, пищали и возились крысы.
