В полёте сухой закон. На «берегу» — сухой закон. Три дня в увольнении, твёрдая почва под ногами и — ни грамма! И это Грамм, называется…
Думаю, что и в тот раз мы бы стерпели. Не впервой. Но случилась у нашего капитана заминка с документацией. Запрос туда, запрос сюда. Бюрократия. И пока сигнал дойдёт… Обычные три дня под разгрузкой-погрузкой обернулись двумя неделями. Вот так.
Мы везде ходили вдвоём, я и мой одноклассник, а ныне ещё и напарник — вахтенный бортинженер Дионис Грецки. В гостинице мы взяли номер на двоих, подешевле. И почти не вылезали из него, пялясь в экран. Чёртов Грамм был у нас в печёнках.
На исходе шестых суток два старых космических волка затосковали.
— В основе многих традиций лежит — предрассудок, — изрёк Ди, занимая в пространстве горизонтальное положение.
Около часа он пребывал в состоянии мрачной задумчивости. И сказанное, должно быть, являлось конечным продуктом его размышлений.
— Как правило — вредный предрассудок… — отозвался я, также занимая в пространстве горизонтальное положение.
В истории человечества диалоги вроде нашего звучали не раз. И ещё будут звучать.
Перед каждым поколением вечные темы встают в первозданной остроте.
Конечно же, я догадывался, что имеет в виду напарник. Однако в сущности понятия не имел, насколько решительно он настроен.
Лишь когда увидел в его руках тонкую металлическую трубку, изогнутую змеёй, до меня дошло окончательно: мой товарищ готов бросить вызов предрассудкам.
В его глазах горел огонь. Мы встретились с ним взглядами.
Этот миг решил нашу судьбу.
Н-да…
Предоставив напарнику с увлечением решать технические проблемы, я — устремился на улицу, чтобы закупить в магазинах сырьё. Действовать приходилось крайне осторожно. Ведь на Грамме даже слова «я пьян от любви» считались крамолой.
Не стану описывать то нетерпение, с которым я и напарник ходили вокруг аппарата. И как принюхивались. Как глотали слюну. Как дрожали руки Диониса — когда он наливал по первой.
Вряд ли то был лучший напиток в моей жизни, хотя мне он показался лучшим.
Бортинженеру — тоже.
Нагрузились мы с ним быстро и основательно. Внутри стало тепло, уютно.
Я включил музыку на полную громкость. Всё немного покачивалось.
Как давно мы не испытывали этого райского состояния!
Блаженство исподволь мягко вошло в наши сердца. Вслед за ним — благодушие.
Я остро почувствовал, до чего славный парень, Ди Грецки, и до чего же я его уважаю. Мне захотелось выяснить, уважает ли он меня. До чего приятно сознавать, что уважение — взаимно.
