Лицо Путяты являло собой невиданную удручённость, и Волчий Хвост даже усмехнулся — настолько явно на нём было написано и бессилие перед вышней волей, и желание разорваться напополам, дабы угодить обеим сторонам. Дескать, и хозяин тревожить не велел, и набольший тормошит, покоя не даёт. Боярин даже не дал тиуну открыть рот, вмиг угадав его трудноту:
— Вестоноша от князя?
На лице тиуна проглянуло лёгкое удивление, но он сумел его одолеть и кивнул:
— Кроп. Без грамоты, так прибыл.
— Проведи в гостевую горницу, сей час я туда приду.
Когда Волчий Хвост вошёл в гостевую, Кроп сидел, полуразвалясь на лавке с чернёной серебряной чарой в руке. Впрочем, увидев Волчьего Хвоста, он, чуть помедлив, вскочил — всё ж таки Военег Горяич был воеводой, а Кроп — простым отроком, не кметем даже. В том и заключалось немалое уважение, с коим взирали вои и гриди на Волчьего Хвоста и Добрыню — нелегко выслужиться из простых воев в воеводы.
Однако от Кропа подобное внимание Волчьему Хвосту мало не претило — услужливый и нагловатый, он мгновенно подмечал тех, кто в силе, и начинал перед ними лебезить. А с иными наглел, каким-то неведомым чутьём выделяя малейшие признаки княжьей немилости. Да и не ожидал от Кропа великого уважения Волчий Хвост, — уж кто-кто, а он-то точно не был у князя в великой милости.
Отколь взялось назвище Кропа, так ему не подходящее, Волчий Хвост не ведал. Да и не хотел ведать-то…
— Гой еси, боярин, — Кроп торопливо поклонился.
— Здравствуй и ты, Кропе, — кивнул воевода. — Садись, не стой, в ногах правды нет. Хотя… в том месте, на коем сидят, её не больше.
Кроп нерешительно усмехнулся, не зная, смеяться ему, аль нет.
— С чем послан?
— Князь просит приехать на пир, — торопливо сказал отрок, искательно заглядывая воеводе в глаза. Так вот отколь ноги растут у поведения Кропа.
— Просит? — удивился Волчий Хвост против воли.
— Да. Просит, — кивнул Кроп и понизил голос. — Я мыслю, он хочет тебе что-то поручить, какое-нибудь дело тайное…
Волчий Хвост только усмехнулся, — неужто князь Владимир свет Святославич вспомнил, наконец, про то, что его отец ни одного тайного дела без Военега не сделал. Подумал и тут же про себя зачурался — не дай Перун, вспомнит. Видоки подобных дел, что слишком много знают, долго не живут и жалеть их обычно не принято.
— Добро, — кивнул Волчий Хвост, и Кроп, всё так же недоумевающе глядя на него, медленно поднялся на ноги. Нерешительно скосил глаза в сторону чары. Не шевельнув и мускулом лица, Волчий Хвост протянул руку над столом и, наполнив чару, передвинул её отроку. Кроп торопливо и обрадовано цапнул чару со стола и в три глотка выхлебал вино. Волчий Хвост поморщился — невежа, это кипрское-то? — но тут же вспомнил, как только сегодня утром сам глотал это же самое вино точно так же.
