— Шевелитесь быстрее, — велел Свенельд, пряча в голосе одобрение. — Киев рядом, кабы не нагрянул кто. А то и самому Владимиру придёт на ум сюда приехать.
— Добро бы, — хищно и мечтательно усмехнулся Варяжко, невольно погладив рукоять меча. Свенельд видел, что у гридня прямо руки чешутся залезть ночью в Детинец и зарубить князя. Да только не выйдет, пожалуй, — Владимира охраняют не слабо, почти как царьградского василевса. Урманин сам усмехнулся своей мысли — а то василевсов никогда не убивали. Только для того надобна измена стражи, а вряд ли они, Свенельд и Варяжко, ныне найдут изменников среди кметей Владимировой дружины. Хотя… чего только не бывает на свете.
Сам себе удивляясь, урманин направил коня не к скрученному и увязанному в арканы тиуну, а к юнцу, которого почти что никто и не охранял.
— Как тебя зовут? — негромко спросил воевода, останавливая коня.
— Тебе что за дело? — огрызнулся юнец. — Я с татями не знаюсь.
Свенельд горько усмехнулся. Вот она, правда. Тать ты и есть тать, воевода Свенельд. И никак иначе.
Краем глаза воевода увидел, как взялся за рукоять меча оскорблённый Варяжко остановил его движением руки.
— А всё ж таки?
— Лютом люди кличут, — отозвался мальчишка гордо, и урманин аж отшатнулся. Словно и не было этих лет без сына — стоял перед ним мальчишка, чем-то даже и похожий на Люта Свенельдича в его пятнадцать зим.
— Чей ты? — хрипло спросил воевода.
— Говорят, будто я сын воеводы Ольстина Сокола.
Свенельд почувствовал, что бледнеет — Ольстин Станятич… Ольстин Сокол… двадцать лет назад он, пожалуй, был почти таким же, как и этот мальчишка… может, чуть старше. Когда он, Свенельд сделал его отроком младшей княжьей дружины.
Тронув коня каблуками, урманин отъехал от мальчишки, ломая голову над тем, что теперь с ним делать. А тот, ничего видно, не поняв, глядел вслед, и вдруг сказал:
— А ведь я узнал тебя, воевода Свенельд…
Во дворе острога вдруг стало тихо-тихо…
Урманин обернулся, смерил Люта взглядом и сказал негромко:
— Узнал? Добро. Стало быть, добрый сын у Ольстина вырос.
Он вдруг перехватил на себе удивлённый взгляд Варяжко. Тот словно спрашивал: да что с тобой, воевода?
А что с ним? Да ничего.
Свенельд подъехал к связанному тиуну. И в этот миг сгинули все чувства, — он разглядел, наконец, лицо тиуна.
— О-о-о… — выдохнул урманин восторженно. — Да ты ли это, сукин сын?!
Перед ним стоял, пытаясь даже улыбаться, воевода Блуд, бывший вуй князя Ярополка.
— Гой еси, Свенельд, — криво усмехнулся он, отводя взгляд в сторону.
