Конечно, не только русская пехота умела демонстрировать свою 100 %-ную устойчивость. И французы, например, на Аркольском мосту или под Верденом показывали чудеса. Но только впоследствии, под Ватерлоо или под Седаном, эти чудеса не повторялись. Что проку в героизме немецких танкистов на Волге, если пройдёт 2,5 года, и Берлин продержится лишь неделю? И если героизм русской пехоты учитывается всеми стратегами мира, то это потому, что он — величина воспроизводимая. Он с необходимостью возникает всякий раз, когда возникает угроза самому существованию России.
Конечно, русская пехота состоит не только из русских. Представители всех народов России в неё входили. Украинцы, белорусы, казахи, татары, башкиры, грузины, армяне и вепсы и т. д. А вот комиссар Данилов, вставший во весь рост с криком: «Я покажу тебе его!» — в момент сталинградской дуэли снайпера Василия Зайцева с фашистским снайпером, по американской версии — еврей. Но только это не меняет ничего.
Пора, однако, резюмировать. Русские ругают своё государство больше, чем кто бы то ни было. И тем не менее неизменно ждут от него помощи в тяжёлый час, и неизменно сами приходят на помощь ему, в критический момент не щадя жизни (если только между собой не передрались).
Можно верить в Бога или нет, но невозможно отрицать значение церкви для русских. Московская Русь была создана православной церковью во всех смыслах. Когда умер Иван II (1359), его сыну, будущему Дмитрию Донскому, было 9 лет. Фактическим правителем Москвы стал патриарх всея Руси Алексий. Церковная и светская власть оказались сосредоточены в руках одного человека. И власть эту он употребил на собирание земель русских под началом Москвы. Здесь встаёт вопрос: зачем? Вот ведь Папа римский и не подумал употребить свою некогда огромную власть для объединения Италии (хотя некоторые папы к этому, возможно, и стремились). В конце концов в муках Италия объединилась вопреки ему. Но русская церковь была в другом положении. Знаменитая монгольская веротерпимость подходила к концу. При хане Узбеке Золотая Орда приняла ислам в качестве государственной религии. А ислам веротерпимостью не отличался и сражался с христианством по всей Европе. За 30 лет он ещё не пустил глубоких корней в Орде, но татары, не желавшие принимать ислам, уже бежали на Русь. Патриарх Алексий понимал, что русским, когда они откажутся принимать ислам, бежать будет некуда. Поэтому задача создания жизнеспособного православного государства и задача сохранения веры сливались для него в одну.
