— Я?! — перепугался Гоша и попятился.
— Нет, я, — гавкнула Полина. — Принеси полотенца, он тут уже все изгваздал, и зеленку с йодом, надо раны обработать.
Никто и никогда не сможет понять душу русской женщины. Только что Полина обеими руками держала дверную ручку и голосила: «Милицию, милицию!» Только что я была вооружена кочергой. Но вид несчастного мужчины пробудил в нас лучшие, благороднейшие чувства — милость к побежденным, милосердие к раненым, сострадание к беглецам любого рода.
Жора был низвержен, ранен, и он прятался. Весь набор для проникновения в душу русской женщины в полный рост. Если бы Бульдозер явился к Полине Аркадьевне во фраке и при цветах, то вряд ли добился расположения так быстро.
Гошу и Жору мы оставили в душевой кабине сауны, сами поднялись наверх и принялись решать, как поступить с ним дальше.
— Как минимум накормить, — предложила Полина Аркадьевна.
— Да. А потом в три шеи.
— А потом раны обработать, — угрюмо добавила Караулова.
— Этим сейчас Гоша занимается, — заметила я. — Надо быстрее от него избавляться.
— Как? Переулок до сих пор перекрыт, и там кругом криминалисты. Стрельников тройное оцепление выставил. Мышь не проскочит.
— Хорошо. В три шеи — ночью. Но обязательно. Не забывай, Жора работал на наших врагов.
— Ты уверена? — приподняла одну бровь мадам.
— Сейчас узнаем. Либо он нам все рассказывает, либо мы сдаем его ментам.
— Не стыдно? Шантажировать раненого…
— Отстань! По его милости Гоша в подвал упал, ты чуть умом не тронулась! Я тут как дура третий день ошиваюсь… Прости. — Глаза Полины с обидой блеснули, и я повторила: — Прости, я погорячилась. Но от Жоры надо избавляться.
Красный как рак и очень смущенный, в гостиную зашел Гоша. Приблизился мелкими шажками к дивану, сел на краешек, просунув ладони между колен, и слепо посмотрел на нас:
— Девочки. Это фантастика. У него тело молодого бога.
— Ты что несешь!! — зашипела Полина, но вдруг осеклась и произнесла с крайней заинтересованностью: — Что ты там говоришь?
— Фантастика, — заладил Гоша. — У него тело молодого бога.
Стелькин начал краснеть еще стремительнее, хотя казалось, дальше некуда, его смущение подействовало на нас. Полина заерзала на диване и задала более конкретный по тону вопрос:
— Везде?
— Чтобы лопнули мои глаза, — раздельно проговорил Стелькин. — Они и так едва не лопнули…
— Кхм, — облизнулась Аркадьевна. — Пойти, что ли… спинку ему зеленкой помазать?
Этого еще не хватало!
— Сиди! — прикрикнула я. — Угомонись, остынь!
