— Если вы думаете, что я все свои дни провожу в войне с себе подобными, значит, вы не знаете ни меня, ни моей жизни. Человеку, живущему в лесу, да еще в пограничной местности, приходится считаться с обстоятельствами. Я за них не в ответе, ведь я всего-навсего простой охотник, разведчик и проводник. Мой настоящий промысел — охота за дичью для армии, как в военное время, когда я участвую в ее походах, так и в дни мира. Обычно я сдаю дичь армейскому чиновнику — сейчас его здесь нет, он в поселении. Нет, нет, не война и кровопролитие — мое призвание в жизни, а милосердие и мир. И все же мне приходится грудь с грудью встречать врага, а что до мингов — я смотрю на них, как человек смотрит на змей: этих гадин надо давить каблуком, где только ни попадутся.
— Вот так так! Для меня это новость! А я-то принимал вас за заправского военного, вроде наших корабельных канониров
[31]. Но возьмите моего зятя. Шестнадцати лет он пошел в солдаты и считает, что это такое же почтенное занятие, как морское дело, а это такой вздор, что мне и спорить с ним неохота.
— Батюшка смолоду научен уважать ремесло солдата, — отозвалась Мэйбл. — Он унаследовал его от своего отца.
— Верно, верно, — сказал Следопыт, — наш сержант военная косточка и по натуре и по призванию, и на все он смотрит поверх прицела. Забрал себе в голову, будто армейский мушкет благороднее охотничьего карабина. Такие заблуждения вырабатываются у людей как следствие укоренившейся привычки. Предрассудки у нас повальная болезнь.
— Да, но только на берегу, отпарировал Кэп. — Всегда, как ворочусь из обратного рейса, прихожу к этому выводу. А уж в последний мой приезд в Йорк я не встретил ни одного человека, с которым мы не говорили бы на разных языках, чего ни коснись. Большинство идет по ветру, а кто не хочет идти в кильватерном строю, делает поворот оверштаг
[32]и кренится на противоположный борт.
— Вы что-нибудь понимаете, Джаспер? — шепнула Мэйбл юноше, который по-прежнему неотлучно следовал за ними в своей пироге.
Джасперу послышался в ее вопросе затаенный иронический смешок.
— Между Пресной и Соленой Водой не такая уж разница, чтобы они не могли сговориться. Не бог весть какая заслуга, Мэйбл, понимать язык нашего ремесла.
— Уж что-что, а даже религия, — продолжал Кэп, — нынче не стоит на месте, как это было в моей молодости. Ее вытравливают
[33]и выбирают с берега, и кренят, и раскачивают — не мудрено, что ее когда и заедает. Все меняется, кроме одного только компаса, но и тут бывают разновидности.
