— Адмирал, на сколько групп делиться будем? — спросил подскакавший на лахмане Кальер. Нетерпеливый скакун перебирал ногами, и седоку приходилось изо всех сил натягивать поводья.
— Делимся на четыре, — сказал Дюк, и Кальер тотчас поскакал к окраине острова, где уже собиралась основная часть банды.
— А как насчет буера, адмирал? Может, посадим на него разведчиков? — предложил Фагот.
— Не нужно. Парус буера виден слишком далеко. Разыщи мне Панки и Свина, и еще пусть принесут воды, я хочу умыться.
Фагот кивнул и убежал выполнять приказание, а Дюк опустился на крыльцо и подставил лицо набиравшему силу солнцу.
Через какое-то время появился Панки, который вел лахмана Лозмара. Животное было вычищено и выглядело отлично. Из седельных чехлов торчал приклад винтовки и рукоятка любимого пистолета Дюка. Можно было не сомневаться, что оружие заряжено и смазано должным образом.
— А где Свин? — спросил Дюк.
— Застрял в сортире, — заулыбался Панки, — он за ночь всю долину загадил. Раз десять из седла выбирался.
— Ясно, — устало кивнул Дюк и с удивлением отметил, что почему-то не наорал на Панки, хотя тот его раздражал.
Наконец появился Фагот. Его сопровождали двое новичков, которые, словно священный сосуд, несли бочонок со свежей водой; они тащили его с самой верхушки острова, где находился колодец с ручной помпой.
Работал он плохо, но пока что худо-бедно обеспечивал водой лагерь «собак».
— Ставьте сюда, — распорядился Фагот, довольный тем, что не нужно таскать воду самому. Однако жестяную кружку он держал при себе, не собираясь расставаться с правом омовения тела предводителя.
Из-за почерневшего сарая, в котором коптили мясо туков, появился Свин. Своего лахмана он вел под уздцы и немного прихрамывал, однако на его лице сияла улыбка.
— Живой? — спросил Панки.
— Да, вылечился, — ответил Свин и хлопнул себя по брюху. — Когда рванем, адмирал?
Занятый умыванием, Дюк не ответил, а Панки показал рукой в сторону берега:
— Все уже там, даже новенькие…
Свин изобразил на лице удивление, но ничего не сказал.
Между тем Дюк кончил умываться и пригладил руками свои длинные волосы. На его правом предплечье была заметна еще не до конца затянувшаяся рана — след от пули гиптуккера.
Надев куртку прямо на мокрое тело — полотенец в лагере не водилось, — Дюк похлопал своего лахмана и вспрыгнул в седло.
Это послужило сигналом для остальных. Свин тоже оседлал лахмана, а Фагот и Панки побежали к перилам, где были привязаны их скакуны.
