Ночь наконец закончилась, солнце появилось над ближними холмами, и бесцветно серевший лес ожил и заиграл всеми оттенками красного и желтого. Ярко алел боярышник, оранжевые кисти рябины светились среди засохших скрючившихся листьев, осины трепетали багровыми кронами, лишь где-то на самом низу еще сохраняющими зеленый цвет. Ольха выделялась черными пятнами, а все остальное казалось единым желтым телом, выкупанном в тумане и искрящемся от росы.
Утро, пришедшее в мир божий, смыло с души страхи и сомнения. Рено шел, раздвигая кусты, осыпавшие его светлыми каплями, и на душе становилось чисто как от звуков органа.
Он поднялся на холм, круто обрывавшийся с противоположной стороны, и остановился. Внизу плавными изгибами лежала серебристая лента реки, большая деревня расположилась на одном из ее берегов, домики улыбались небу красными крышами, каменная церковь стояла среди них словно мать, окруженная многочисленными детьми. Рено перекрестился, глядя на ее острую башенку.
А те хотели уверить его, что бог жесток! Не бог, а они жестоки! Небо никогда не пошлет наказания без достойной его вины!
– Бум-м!.. – удар колокола, тоже смягченный и очищенный утренним воздухом, прервал мысли Рено. Из церкви вышла странная процессия: белые фигуры в остроконечных балахонах, маски с огромными, различимыми даже из такой дали, носами. В руках кресты и большие крючья. Процессия медленно двигалась, останавливаясь возле домов. В некоторые дома белые фигуры входили.
Рено в ужасе попятился.
– Чума! – пробормотал он.
* * *
Неделю Рено метался по округе. В селения он не заходил, но иногда встречал больных, идущих неведомо куда. Они умирали прямо в поле, трупы бесформенными кучами лежали в бороздах. Скот без присмотра бродил по лесу, его тоже косил мор. Однажды следом за Рено долго тащилась худая коровенка. Она надрывно мычала и иногда кашляла странным перхающим звуком. Кровавая слюна свисала с ее морды тонкими нитями. Рено кричал и кидал в корову камнями, но она продолжала, пошатываясь, идти за ним. И только когда Рено совсем выбился из сил, коровенка, остановившаяся попить из разлившейся лужи, вдруг шумно вздохнула, передние ноги у нее подломились, она опустилась сначала на колени, а потом повалилась набок в грязную воду.
Вечером того же дня у Рено произошла еще одна встреча. Он шел по меже вдоль длинных канав, вырытых жителями во время отчаянных попыток отвести воду с затопленных полей. По прихоти осенних ручьев эта канава оказалась пустой. Совсем рядом, в двух шагах, точно такая же канава была до краев наполнена мутной желтой водой, а в этой не было ничего, кроме слоя жидкой грязи на дне.
