— Ой, мама родная! — всплеснула бабка Гина руками. — Сдохли мои гуси от болезни какой-то! Старый! Старый! Ты где, старый?
— Тут я, старуха, тут! — отозвался со двора дед Герга́н. — Что у тебя стряслось? Чего ты так перепугалась?
— Беги, старый, сюда, глянь — гуси у нас передохли!
Прибежал старик и тоже за голову схватился.
— Вот так штука! Что же теперь делать?
— Ощипать! — заплакала бабка. — Ощипать их надо, пока тёплые! Хоть перья нам останутся. Набьём две-три подушки для внучат.
И у деда Гергана слёзы на глазах выступили, но всё равно схватил он тяжёлого гусака и в два счёта ощипал все перья, до последнего пёрышка. Ощипал и бросил гусака в кусты бузины.
Быстро-быстро щипала мягкие перья и бабка Гина. Ощиплет и бросит голого гуся в кусты.
Затолкали они после перья в мешок и унесли в дом.
— Бери теперь мотыгу, — велела бабка Гина деду, — вырой глубокую яму. Закопаешь милых наших белушек.
— Не плачь, старуха, не плачь, — сказал старик, а сам моргает. — Сейчас пойду закопаю.
Взял он из сарая мотыгу, взял кирку, пошёл обратно к ручью и стал копать глубокую яму. Копает и плачет. Плачет и всё о гусях думает.
И потому, наверно, вдруг показалось ему, что слышит он знакомый голос:
— Го-го-го! Го-го-го!
Выпрямился дед Герган и слушает. Слушает и ушам своим не верит: их гусак кричит!
А вот и он сам. Вылезает из бузины живой и здоровый, только ощипанный и синий-пресиний. Качается из стороны в сторону, падает, встаёт, но всё-таки идёт и гогочет.
Гогочет, будто спрашивает:
— Гол-гол-гол! Почему я голый?.. Гол-гол-гол! Почему я голый?
— Бабка Гина! — закричал старик. — Беги сюда, глянь, гуси ожили!
Прибежала бабка Гина, смотрит, глазами хлопает: голые гуси один за другим выходят из бузины — качаются, падают, встают, но всё-таки идут и гогочут:
— Голые-голые-голые? Почему мы голые? Голые-голые-голые! Почему мы голые?
— Мама родная! — догадалась бабка. — Они были не мёртвые, они пьяные были. Гинче им вишни из бутылки с ракией отдала! Что теперь делать? Осень пришла, дни холодные. Снег вот-вот пойдёт. Глянь, старый, глянь, как они посинели!
— Вижу, старуха, вижу! Да что теперь делать, раз мы их сами ощипали? Обратно перья не воткнёшь!
— Нет, мы им платья сошьём! И поскорей. Без платьев они и в самом деле обморозятся!
Бабка Гина проворно, как молоденькая, побежала в дом, открыла сундук со старыми платьями. Перерыла их все, отобрала наскоро разных тряпок и тряпочек. Потом схватила ножницы, вдела нитку в иголку и принялась кроить и шить…
