— Слушай, — сказал Кеша. — Мы, наверно, не туда повернули.
Антон недоуменно огляделся, но тут до него дошло, и он громко захохотал.
— Ты чего? — вскинулся Кеша.
— Туда, туда свернули, — смеялся Антон. — Как нашу хозяйку зовут? Тетя Феня?.. Федосья значит. А как ее соседка через плетень кличет?..
— Степановна… — сказал Кеша и залился своим визгливым смешком. — Во номер!.. Скажи — не поверят.
Они ввалились в избу с красными от смеха лицами. Тетя Феня возилась у печки.
— Долго же мы вас искали, — смеясь сказал Антон.
— Что так? Али дорогу забыли?
— Как вас зовут забыли, — сказал Кеша. — Все только и толкуют: Федосья Степановна в Родничках лучшая песельница, а мы по всему поселку ищем и не знаем, что у нее живем. Теперь мы от вас не отстанем..
— Болтают люди, — сурово сказала она. — Язык без костей. Какие уж песни, одне стародавни, которые нынче уж не поют. Ноне все больше стиляжные: стучит, бренчит, а в толк не возьмешь…
Вечером, едва дождавшись, когда тетя Феня подоит корову, разольет молоко по кринкам и снесет его в погреб, ребята снова пристали к ней, говоря, что их ждут у Мыльниковой. Федосья Степановна не спеша переоделась, повязала голову цветастой косынкой и отправилась с ними.
Возле дома Мыльниковых уже собирался народ. Девочки с тетрадками и карандашами наготове примостились на бревнах, сваленных у ворот. Эльвира Сергеевна озабоченно их инструктировала. Валентин с Гришей тянули из дома через окно подводку к магнитофону. Подходили, привлеченные необычным многолюдьем, соседи, подходили узнать, в чем дело, да так и оставались в компании. Мужики курили в сторонке, подшучивая: «Эко дело, песни петь! Да ты поднеси мне хотя б косорыловки за рупь двадцать — я те не столь спою». — «…Даром песни не поют, а по рюмке подают». Бабы тесно сидели на лавочке у ворот, на завалинке, а кому места не хватило, на табуретках, вынесенных из дома. Были они принаряженные, в цветастых платках, в выходных кофточках, но вели себя, разговаривали между собой так, будто все эти приготовления их не касаются, будто просто собрались посудачить на досуге.
Солнце садилось за край озера, синие тени пересекали улицу во многих местах, чередуясь с широкими полосами закатного света, медово обливающего стены домов, золотящего окна Все было готово для записи. Валентин проверил микрофон, пощелкав по нему ногтем, сосчитав «раз, два, три…», а потом добавил, улыбаясь: «Начинаем концерт старинных песен. Исполняет хор поселка Роднички». Он повернул ручку на воспроизведение, ткнул клавишу, и магнитофонный ящик повторил все слово в слово, будто передразнивая его. Женщины засмеялись: «Ишь ты, попугай какой!»
