Русал закрыл лицо лапами, растопырив пальцы и спрятав глаза за перепонками.
Это, несомненно, был жест покорности и раскаяния — чудно, но мисс Карстэрс была тронута. Она поднялась, осторожно наклонилась через бортик и ласково погладила его запястье. Он весь напрягся, но не убегал.
— Я принимаю твои извинения, русал, — сказала она, сохраняя на лице такое же бесстрастное выражение, как и у него. — Думаю, на сегодня довольно. Завтра мы снова поговорим.
Прошла неделя-другая, и мисс Карстэрс научилась общаться с русалом. Она придумала несколько немых шоу, означавших: «слишком громко!», «да» и «нет». А если она хотела сказать что-то большее, она, как и русал, использовала образы.
В первый день она показала ему сирен, изображенных на гравюре в иллюстрированном издании Одиссеи. На ней три женщины с хвостами и пышными грудями грациозно расположились на прибрежных скалах, расчесывая длинные, струящиеся волосы. Русал внимательно изучил рисунок. Затем он пошевелил пальцами в знак непонимания и вздохнул.
— Да, ты прав, — согласилась мисс Карстэрс. — Они выглядят неправдоподобно, и на самом деле им было бы ужасно неудобно сидеть на жестких скалах, да еще и распевать при этом. И, конечно, они не созданы для того, чтобы плавать.
Она отложила «Одиссею» и вынула цветную гравюру рыбы-попугая. Русал понюхал картинку — потом выхватил лист из рук мисс Карстэрс и повертел так и сяк. Снова встретившись глазами с мисс Карстэрс, он передал ей образ такой же рыбы. В чистой воде тропического моря она искрилась красным и ярко-голубым. Своим твердым клювом она собирала полипов с «веток» коралла, меж колышущихся щетинок морских червей. Неожиданно, один из колючих коралловых «кустов» вытянулся — и это оказалась рука русала, которая схватила рыбу и тут же отправила ее в зубастый рот…
— Ой, — невольно выдохнула мисс Карстэрс, почуяв раздражающий запах меди и одновременно ощутив незнакомый вкус во рту. — О, Боже!
Она закрыла глаза, и видение растворилось.
Проглотив слюну, слегка дрожащей рукой она взяла карандаш, чтобы описать свое состояние. Русал уловил ее ощущение — и когда она снова подняла глаза, он передал ей видение легкое и прозрачное, как осенняя паутинка: мисс Карстэрс увидела стайку рыбешек с блестящими плавниками. Уже потом, с течением времени, она стала понимать, что этот образ означал у русала улыбку, и научилась распознавать другие повторяющиеся картинки-эмоции: солнечный свет сквозь прозрачную воду — смех; отвратительная мурена с острыми зубами — плач.
