Рассел с трудом подавил смех, который начал зарождаться где-то в глубине его. В самом деле, директор был еще более напыщенным, чем когда-либо. А что касается христианина и благодетеля…
Стук в дверь кабинета прервал его мысль.
Дверь открылась, и в комнату вошла Джанет. Она тут же увидела Рассела и после минутного колебания, засмущавшись, бросилась через всю комнату и прижалась к нему. Рассел, в свою очередь, обнял ее за плечи. Он почувствовал волнение, неожиданно нахлынувшее на него, когда он впервые за две недели прикоснулся к девочке. Директор смотрел на них, одаряя лучезарной улыбкой.
Рассел поднялся. Джанет крепко держалась за руку, как будто боялась, что он исчезнет, если она его отпустит.
— Нам еще много надо сделать и увидеть, — сказал он, обращаясь к директору, — поэтому, если вы не возражаете, мы вас оставим.
На улице Джанет спросила:
— Почему ты не приходил на прошлой неделе?
— Видишь ли, это было невозможно. У меня заболел приятель, и надо было за ним присмотреть.
Но даже когда он говорил, он думал о том, как провел предыдущую субботу: сидя дома в одиночестве, страстно мечтая видеть девочку, тем не менее, сознательно рассчитывая на то, что, не дождавшись его, она еще больше будет желать его прихода в следующий раз.
— А твой приятель важнее для тебя, чем я?
— Нет, конечно, нет. Ты у меня важнее всего на свете.
Он увидел, как просветлело ее лицо.
— Ты по мне скучала?
Она сжала его руку.
— Ты знаешь, что скучала, дядя Бен, ты же знаешь об этом. Я уж решила, что никогда больше тебя не увижу.
Он погладил ее по голове.
— Глупышка. Куда мы сегодня направимся?
— О, сам выбирай. У тебя это лучше получается.
— Ну, хорошо. Едем в Лондон.
— В Лондон!
— Да, в качестве специальной экскурсии. Разве тебе не хочется в Лондон?
— О, да, да, — воскликнула она порывисто. — Я еще никогда не была там. Но это не очень далеко?
— Нет, не очень. Примерно через час мы будем на месте.
Краем глаза он наблюдал за ней, когда они ждали поезда. Такая изящная и нетронутая! Бутоны ее маленьких грудей нежно подрагивали под тонкой тканью летнего платья. Короткие белые носочки и сандалии только подчеркивали приближающуюся зрелость. Она была созданием, которое во всех своих тайных помыслах желали все мужчины: с умом женщины и непосредственностью ребенка. И как бы в подтверждение этого молодой носильщик, толкая перед собой тележку, присвистнул, окинув ее жадным взглядом. Девочка, смутившись, отвернулась. Рассел сжал зубы и мысленно плюнул. Эта девочка была предназначена не для такой дряни. Он, Бен Рассел, позаботится о том, чтобы какой-нибудь зеленый юнец не лишил ее девственности в своей грязной постели.
