А сегодня Поликарпу Спиридоновичу пригрезился дурной сон: родительница, в том же старомодном чепце, просила у сына прощения, что не смогла уберечь от злого человека. Она плакала и причитала. Из-за жалости к самому себе разрыдался и Маевский.
Услышав собственные всхлипывания, сорокадвухлетний мужчина неожиданно проснулся и зажег лампу. Часы показывали пять с четвертью. За окном стояла непроглядная темень, и с улицы тянуло промозглым осенним холодом. Топленная с вечера печь почти совсем остыла, но возиться с дровами не хотелось. Он промокнул рукавом пижамы холодную испарину на лбу, сунул ноги в успевшие остыть тапки и прошлепал на кухню. Зачерпнув медным ковшиком студеной воды из ведра, Поликарп сделал несколько больших глотков и вернулся в спальню. Спать оставалось еще полтора часа. Он натянул на голову одеяло и, как в детстве, стал согревать себя дыханием.
Утро пришло вместе с настойчивым стрекотанием будильника, напоминающим механический стук заводного дятла — любимой игрушки, подаренной когда-то отцом.
Сборы на службу занимали чуть больше часа. Холостяцкий завтрак особенным разнообразием не отличался: яичница с салом на примусе и стакан спитого чая с баранками.
Дорога в Казенную палату отнимала у титулярного советника минут пятнадцать-двадцать. Да и то если идти не спеша, любуясь золотистой осенью и редкими, торопившимися куда-то барышнями. Так что можно было сэкономить двугривенный и вполне обойтись без извозчика.
Ступая по коридору своего ведомства, Поликарп Спиридонович вежливо кивал старшим бухгалтерам, почтительно сторонился начальников отделений и заискивающе расшаркивался перед чиновниками по особым поручениям. А если случалось встретиться — о Милостивец! — с действительным статским советником Чертопановым, — Маевский прилипал к стенке и, уронив голову на подбородок, лепетал что-то невнятное — то ли читал молитву, то ли просил за что-то прощения. В такие минуты управляющий Палатой, дабы не смущать подчиненного, ускорял шаг.
И только натянув штафирки и юркнув за конторку, титулярный советник чувствовал себя уютно и покойно, словно мышка в норке. Тут, как говорится, он был царь и бог, потому что ни один из коллег не мог удержать в голове такого количества артикулов, циркуляров и полузабытых, но еще действующих распоряжений. Он же ухитрялся помнить не только их номера и даты выхода, но и цитировал важнейшие положения. Это была ходячая справочная книга. Обладая воистину уникальной памятью, Поликарп Спиридонович в трудные дни отчетов выручал не только свое третье отделение, но и соседнее второе. За помощью и разъяснениями к нему частенько обращались и податной инспектор города Макарьевский, и даже старший фабричный инспектор губернии надворный советник Чечин. Поэтому в Казенной палате искренне обрадовались известию об оправдании Маевского Окружным судом и с удовольствием приняли ценного сотрудника обратно, под родную чиновничью крышу.
