Мэдофф сидит в одиночестве в маленькой переговорной комнате без окон. Он спокойно докладывает о том, что произошло и как он здесь оказался.
Его расспрашивают со всей возможной учтивостью. Каковы улики против вас? Что вы сказали сыновьям? Что вы говорили официальным лицам? Опрос продолжается и во время ланча. Один из юристов находит телефон-автомат, звонит Рут, просит ее встретиться с ними в офисе этой судебной службы и объясняет, как добраться.
Рут Мэдофф уже одета: джинсы, белая блузка и блейзер. Она ждет наготове с того момента, как увели Берни, хотя прошедшие часы, вероятно, подернуты туманом. В вестибюле она на ходу берет маленькую красную косынку в «огурцах», надевает темно-оливковое стеганое пальто. И выходит под дождь.
Тем временем в офисах Мэдоффа царит смятение. Прибывают и бросаются в наступление батальоны бухгалтеров и дознавателей из ФБР, Комиссии по ценным бумагам и FINRA – от одной только Комиссии больше десяти человек; отряды других юристов из разных надзирающих государственных инстанций слетаются в суд за разрешением на перехват рычагов управления брокерской фирмой Мэдоффа и открытие процедуры банкротства.
Параллельно с их бурной деятельностью прямо тут же продолжает бесперебойно крутиться законный во всех отношениях бизнес фирмы Мэдоффа: в отделе трейдинга потрясенные сотрудники принимают звонки и распоряжения крупнейших фирм Уолл-стрит. Сделки следует завершить, трейдинг – остановить; нужно проинформировать расчетные (клиринговые) палаты, заморозить банковские счета. Уму непостижимо, сколько юридических проблем им предстоит утрясти в ближайшие двадцать четыре часа. Даже сейчас, оглядываясь назад, это трудно себе представить.
Есть ли в агонизирующем офисе Мэдоффа ни в чем не повинные люди? Кто знает? Все сотрудники, кажется, совершенно растерянны и удрученны. Питер Мэдофф и его дочь Шейна (как и ее отец, юрист в этой семейной фирме) отбиваются от вопросов и объясняют, где что: нужные папки здесь, компьютеры там, консалтингово-инвестиционный сектор – вотчина Берни – вниз по лестнице, на семнадцатый этаж.
На подмогу Питеру Мэдоффу выслан Мауро Вулф, еще один молодой коллега Соркина. Примерно в одиннадцать утра секретарь Соркина извещает Вулфа, что звонил некто Эндрю Каламари из Комиссии по ценным бумагам. Вулф, сам в прошлом юрист Комиссии, хорошо знаком с ним и немедленно ему перезванивает. Каламари включает громкую связь.
– Мы хотим сразу вас предупредить – дело серьезное, – говорит Каламари жестким, напряженным голосом.
