Философ Запада - всегда яркий индивидуал, воплощающий личностное, индивидуальное видение мира. Конфуций намеренно подчеркивает, что лишь "передает, но не создает". Он выносит древние магические знания, в том числе и формы трактовок смысла ритуала, на свет, в бренный мир, он учит жить по ритуалу, размышлять по правилам, управлять страной в соответствии с "велениями Неба". Ничего философского, кроме неизбывного желания превратить его в философа, в нем нет.
Очевидно, он не философ в классическом понимании этого слова. Тогда кто же он такой? Чему он учил?
Как ни странно, ответить на этот вопрос не так просто, как может показаться, исходя из прочтения "Лунь юя" и многочисленных биографий Конфуция. Великий учитель нигде не излагает самого учения - у него нет теории и предписаний. Он намеренно отказывается выступать ментором - ведь он "не создает нового", он "лишь передает" знание своим поведением, поступками, своим настроем мыслей. Он сам и есть - воплощенное Учение, выраженное через образ человека, а не через его поучения.
Так в чем же Конфуций наставлял своих учеников? Сыма Цянь утверждает, что весь процесс основывался на четырёх "дисциплинах", а точнее - на четырёх темах, о которых беседовал Учитель. Прежде всего, это вэнь - древние писания, в которых благородные мужи должны черпать импульс к творчеству, сверяя себя с идеалом минувших веков. Второе - син ("поступки" или "действия"): то, как должен действовать благородный муж, воплощая идеал древних канонов. Третье - чжун ("преданность"). Здесь речь шла о преданности как учению, так и государю, и своим учителям - как реальным, так и мистическим. И наконец, последнее - синь ("вера" или "искренность").
Сыма Цянь формулирует суть учения Конфуция так: "Конфуций наставлял в "Каноне песнопений", в "Каноне истории", в ритуалах и музыке" (11, гл. "Кунцзы чжуань", с. 1938). Это, безусловно, верно и точно - Учитель Кун действительно постоянно апеллировал и к сборнику ритуальных песнопений "Ши цзину" ("Канону песнопений"), и к собранию древнейших полумифологических преданий, в том числе и о великих правителях прошлого, "Шу цзину" ("Канону истории"), советуя своим ученикам именно с них начинать свое совершенствование. Много говорил о ритуале, высоко ценил воздействие музыки, но все же сводить всю мысль Конфуция именно к этому, казалось бы, несколько нелепо. И все же Сыма Цянь в главе "Жизнеописания Конфуция" своих "Исторических записок" заостряет наше внимание именно на этом аспекте. В этом нет ничего странного - сам Конфуций еще не был канонизирован, не превратился в символ традиционного наставничества и тем более не стал частью императорского культа, как это произойдет впоследствии. А вот его роль как собирателя и ретранслятора древнейших мистических знаний уже либо была забыта, либо не казалась столь важной. И поэтому он в I в. до н. э. выступает именно как наставник древнейших уложений, ритуалов и музыки. И апелляция к духам и героям древности, и специфические ритуальные действия, и особые музыкальные композиции составляют основу практики древних медиумов и священнослужителей. Именно на этом базировался Конфуций, и в своих наставлениях он меньше всего был философом и значительно больше - интерпретатором "велений Неба".
