Клуб любителей фантастики, 1973 | страница 17
Словно тень исполинской птицы, воспарил над платформой чехол; потом унесся во тьму. Луна багряной ладьей качалась над купами дерев. Время тянулось бесконечно медленно, как перед взрывом звезды. Из гигантского параболоида вырвался фиолетовый луч и высветил почти всю поляну. Луч был тяжел, физически ощутим. И казалось: можно взобраться на него и спокойно расхаживать, как в младенческих снах ходишь по радуге. Вслед за тем луч еще более сгустился, начал темнеть, темнеть, пока в него не хлынула ночь, или, быть может, он сам обратился в ночь.
И тогда…
И тогда материализовалась на поляне деревенька.
Сначала появились избы, крытые соломой, затем сараи, стога сена, трактир, пожарная каланча. Под каланчой стояли кадки, в которых блестела вода. Кое-где в избенках тускло мерцали языки пламени — наверно, чадили лучины.
На окраине деревеньки виднелось нечто загадочное, несуразное: то ли рыдван, покрытый рогожей, то ли балаган, то ли вообще черт знает что, чему и название трудно подобрать. Рядом с балаганом толпились бородатые мужики — в лаптях, драных кацавейках и овчинных вылинявших шапчонках. Один из них откинул полог балагана, просунул голову внутрь и прокричал с хрипотцой:
— Наддай жару, Ермолай, поболе наддай жару-то! Аль дровишки жалеешь? Да заради такого дела десятину леса спалить не грех.
Из балагана повалили густой дым и искры. Громыхнуло.
— Кого ждем? — протяжно, нараспев спросил кто-то из толпы. — Уж полночь вроде недалече! И без того припозднились. Давай-кось, Никифор, начинай, што ли! Цельный вечер баклуши бьем. Невмоготу нам, невтерпеж!
— Начинай, Никифор, начинай! Невтерпеж! Невмоготу! — заволновалась толпа.
Никифор (тот самый, что наказывал незримому Ермолаю не жалеть дровишек) ответствовал так:
— Задондонили, мужички, одно и то ж: «Начинай, начинай!» Говорено ведь: без Кузьмы, дружка закадычного, нипочем не пущу механизму в работу. С минуты на минуту должон он прискакать, Кузьма-то… Эгей, вот он, кажись, самолично скачет.
И действительно: из темноты явился на взмыленной лошаденке рыжий детина с окладистой длинной бородой. Он мигом скатился с седла и оказался в объятиях Никифора.
— Ну и хорош ты! — укоризненно говорил Никифор. — Епиходов намедни еще явился, и откудова — аж из Сызрани. Братья Челумеевы махнули рукой на хлопоты свои мельничные, прямо с Волги прискакали сломя голову. А ты из села соседнего припоздняешься, к сроку не могешь подоспеть. Эх, стыдоба, браток!
