— Андрей Иванович, тут мои мужики-юристы предлагают подождать с проверкой кабинета…
В ответ в трубке прозвучал такой поток негодования, что Орлов услышал его даже на расстоянии. Румянцев положил трубку.
— Спрашивает, кто это мне предлагает подождать? На кош они работают? Может, они против политики президента? Уволить их немедленно! Юристы! Умники! Понял, что говорит Майков? Филатов будет реагировать еще жестче! Все, иди Андрей! Готовь распоряжение о комиссии.
По всему было видно, что Румянцев жалел о своем звонке Майкову. Но Орлову все-таки удалось убедить Филатова в том, чтобы тот освободил его, сотрудника министерства безопасности, от исполнения незавидной роли человека, копающегося в чужом белье. Это вызвало явное неудовольствие Сергея Александровича, но не привело к каким-либо негативным последствиям для Андрея. Хотя он не исключал даже освобождения от должности по мотивам «политической неблагонадежности».
Коллега Орлова Женя Владимиров, человек исключительно законопослушный, сам в прошлом работник прокуратуры, так переживал, что может быть втянут в сомнительное дело, что на следующий день слег с сердечным приступом.
Орлов так и не узнал, выполнили остатки опергруппы указание свыше или нет. Ему было доподлинно известно, что распоряжение о комиссии так и не было подписано, а все ограничилось какой-то рукописной запиской, исполненной самим Майковым. Уже на следующий день Орлова закрутил вихрь событий, который, в конечном счете, и забросил его в обугленный остов бывшего Дома Советов.
11 октября 1993 года, понедельник, вечер
Москва. Краснопресненская набережная
Дом Советов
Человек в грязной, покрытой известковой пылью куртке, и брюках, заправленных в резиновые сапоги, в упор разглядывал большую карту СССР, вырезанную из дерева. Она была помещена как бы в пишу и смотрелась на голубом фоне очень эффектно. В верхней левой части конструкции рядом с гербом РСФСР выделялись рельефные ордена Ленина, Октябрьской Революции и еще один какой-то, незнакомый человеку орден. Снизу прерывистой дугой были прикреплены часы, символизировавшие, по-видимому, разные часовые пояса. Вся карта была испещрена мелкими разноцветными лампочками и миниатюрными надписями, состоящими из выпуклых букв золотистого цвета. Над картой почти под самым потолком красовалась надпись: «РОССИЙСКАЯ СОВЕТСКАЯ ФЕДЕРАТИВНАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА».
ВОСПОМИНАНИЯ: «После грязных коридоров и превратившихся в темные туннели коридоров меня поразило, что этот «Кабинет советской работы» казался совершенно нетронутым, будто не было пожара, стрельбы по окнам и лагеря осажденных, превращающего любое помещение в караван-сарай. Все было на своих местах, даже шторы аккуратно прикрывали окна. Только по едва заметному дуновению ветерка и шороху жалюзи можно было предположить, что оконные стекла имеют бреши, скорее всего отверстия от пуль. Первое, на что я обратил внимание — портрет Ленина в круглой рамке на облицованной деревом стене. Ильич, как всегда, смотрел с прищуром и, казалось, спрашивал: Что же вы натворили?» (
