После работы заехал к родителям. Мать сразу ушла на кухню, разогревать ужин, а мы с отцом уселись на диване в комнате.
— Как вы?
— Все хорошо. Что нам будет. Если утром кости ломит, значит, еще живы.
— Ты брось это, кости ломит.
— Знаешь, Юр, мы тут с матерью особо не обсуждаем, но беспокоит нас, что ты один. Взрослый уже.
Я вздохнул: — И меня беспокоит. Не думаете же, вы, что я умышленно строю свою жизнь так, чтобы жить одному. Вечера у меня не самое приятное время препровождения. Конечно, я привык, но знаю, что это плохая привычка. Меня не гложет тоска, не думай, я нахожу себе занятие, но все же.
— Так посмотри вокруг, пусть женщина с ребенком.
— Смотрел, но не могу я вот так взять и жениться. Я же тогда буду нести свою повинность до конца дней. Помнишь, ты мне читал «Маленький принц» Экзюпери. Там сказано «мы в ответе за тех, кого приручили». Не хочу портить другим жизнь. Но ты прав в одном, пора предпринимать шаги. Подождите немного и я решусь.
— А что нам остается еще делать, как не ждать.
В это время зашла мать и позвала нас ужинать. Уже сидя за столом, она спросила:
— Через два месяца Новый год. Где будешь встречать?
— Еще не знаю.
— Приходи к нам. Видимо в этом году ты один.
— Мама!
— Я просто говорю. Если захочешь, приходи.
— До того времени еще много будет приглашений.
— Тебе виднее. Да, звонила Катя, поговорили, она передала, что тебя благодарит Степан Никодимович. Это кто такой?
У меня в голове прозвучал щелчок, словно звук замка открываемой двери. Я вспомнил его лицо, глаза и вдруг до меня дошло. Случайностей не бывает, он не прощался со мной. Не подав вида, ответил: — Это один дед, о нем уже упоминали.
— Помню, молодая.
Я засмеялся, — молодая мама, молодая, — приятная на внешность, замуж только собирается.
— А ты куда смотришь?
— Мимо смотрю, мимо. Я к ней хорошо отношусь и все.
— Хорошо относиться порой лучше, чем испытывать чувства. Чувства вещь хрупкая, а отношение меняется реже и исчезает не сразу.
— Я все это понимаю. Тетя Катя также говорит. Мне сколько лет? Не надо со мной нянчиться.
— Теперь уже поздно. Пустышку в рот не дашь, чтобы помолчал.
Я пожал плечами: — Поздно, матушка. Но ты купи, еще пригодится для внуков.
— Что можно готовиться?
— Готовиться можно всегда, приготовления процесс не быстрый.
— Я это давно заметила по тебе. Вот ты и готовишься. Неужели никого нет на примете?
— Никого. Один, словно в пустыне. И вместо оазиса семейной жизни одни миражи.
— Ты их сам создаешь. Вот в чем с Ритой не сошлись?
