Например: этот белесый японский водопад в меловых тонах (возможно, это лишь моя память раскрашивает его зеленым цветом?), ведь он был из такого далека, аж по ту сторону газетных сообщений. Япония вела войну, это я знал, а ее водопад, беззащитный, но несокрушимый, лежал на моей ладони, и я старался не помять на марке ни единого зубчика.
«Водопад в Никко» – так было обозначено в каталоге «Мир». А это значило, что я знал об этом водопаде даже немного больше. Моя старшая сводная сестра, домашняя учительница в одной швейцарско-японской семье, бывала в Никко на их даче «Свежесть лета». Какое чудесное название! И вот теперь эта истинная «свежесть лета» лежала передо мной на покрытом скатертью столе в виде магическим образом уменьшенного, окруженного маленькими зубчиками и покрытого слегка вуалью зеленого (или все-таки белесого?) водопада в горах. И даже если его ценность равнялась лишь 0,01 франка, для меня он был как личное послание, до конца так и не расшифрованное, из моего другого мира – семейное фото издалека.
Десятилетия спустя мне довелось дважды побывать в Никко. «Увидеть Никко и умереть» – призывают путеводители.
Я выжил. Без величественных рядов кедровых стволов в горном национальном парке с трудом можно было бы получить удовольствие от созерцания китайского барокко и неуемной киновари усыпальницы Токугавы. Никко показался мне прообразом «Диснейленда», и именно так его воспринимали многочисленные туристы. Чтобы придать этому месту волшебное очарование, нужно довообразить к нему туман из фильмов Куросавы. Назвать же его «свежестью лета» позволял прохладный горный воздух.
Водопад, насколько я помню, мне увидеть не удалось: его вид не стер из моей памяти картинку на детской ладони. Там он все продолжает неустанно падать вниз и доносить свой беззвучный шум до самых неожиданных мест. Так, во время одного из публичных чтений я вдруг заметил, что, должно быть, именно под этот водопад поставил своего Красного рыцаря[49] в страстную пятницу, после того как он обнажился и приготовился к сильнейшему потрясению в своей жизни. Это был именно тот водопад с почтовой марки, то ли зеленый, то ли белесый, – зашифрованная семейная фотокарточка.
В Киото, где жила моя сестра в двадцатые годы, я впервые побывал сорок лет спустя. Тамошние крыши и садики, внезапно открывавшиеся сквозь бамбуковые изгороди композиции из камня и зелени – виды размером с почтовую марку, – еще сохраняли домашний уют.
