– Нет, рыба моя, там работаешь не ты! Там работает некая… Дай-ка вспомню… Там работает Злятина Александра Игнатьевна! Злятина! А ты у нас кто? Как твоя фамилия?
– Но папа!
– Нет, мне просто жутко любопытно, куда подевалось «Ко», которое делает эту девушку моей родной дочерью?! Куда ты заныкала эти две буквы, которые делают тебя моей наследницей?! Моей преемственницей?! Продолжательницей моего рода!
Сашка в бессилии покачала головой.
– Пап, ты чего-то уж совсем… Ну какая я продолжательница? Я выйду замуж, фамилию сменю и…
– Ну, во-первых, еще не нашелся тот камикадзе, который отважился бы на тебе жениться, а во-вторых… Хотел бы посмотреть на того самоубийцу, который бы не захотел взять мою фамилию! Покажите мне его! Ну?!
Сашка устало выдохнула и крикнула:
– Мам! Зайди на минутку!
Дарина Леонидовна не заставила звать себя дважды.
– Сашенька, вам надо поменять груммера, эта Соня ужасно коротко стрижет Жорику когти. Он поджимает лапки и все время старается лечь.
– Мам, он лечь старается, потому что хочет спать, – успокоила Саша мать и повернулась к отцу. – Пап, ты просил показать тебе самоубийцу.
Дело в том, что Дарина Леонидовна фамилию мужа не взяла. Когда-то, еще в молодые годы, она пару раз выступала на сцене городского театра, пела арии, и теперь в шкафу свято хранились две афиши с ее фамилией – Ненаглядская. И понятное дело, такую звучную свою фамилию она менять не захотела. Но если себя ей удалось отстоять, то дочь господин Козлятин принципиально наградил фамилией своего славного рода.
– Игнатий, через десять минут я жду вас к чаю, – чуть склонила красивую голову Дарина Леонидовна и величественно вышла.
– Не жена, а граната за щекой, – прошипел Игнатий Савельич, провожая супругу страстным взглядом. – Не так язык повернешь – взорвется…
– О-ой, Игнатий Савельич, – тяжело вздохнул Денис Денисович. – Заняться тебе нечем, ты себе сам проблемы придумываешь. Моя вот отчудила… Со свадьбой этой. До сих пор не знаю, как людям в глаза-то смотреть.
– Так вы же говорили, что реклама? – вытаращила глаза Сашка.
– А что я еще мог сказать? – повернулся к ней Дедкин. – Что доченька моя башкой свихнулась? Так за этого Пашку собиралась! Все уши нам с матерью прожужжала: «Пашенька такой золотой, такой серебряный!» – а как дело до загса дошло, так вместо себя какую-то старуху… Черт! Вот где она ее только отрыла?! Бабке уж давно не под фату, а…
– Так, а сама-то она чего говорит? – спросил Козлятин. – Она ж у тебя… ну, не юная, я бы сказал. Неужели замуж-то не хочет? Деток там, семьи.
