В конце того дня я пришел к выводу, что должен спрятать драгоценности под полом квартиры, вернее, в досках паркета. Я заранее приготовил там тайник для экстренного случая. Пришлось поднять несколько досок толстого паркета и выдолбить их изнутри. Это была трудная работа, занявшая два месяца, но я считал, что нашел идеальный тайник. Я мог засунуть завернутые в вату драгоценности и деньги в доски, заложить отверстие куском дерева, а пустоты залепить пластилином. Полиция могла несколько дней искать под полом, но ей вряд ли пришло бы в голову осмотреть сами доски. Те, что я выдолбил, были около стены, так что на них редко давил вес всего моего тела. Решив, куда спрятать драгоценности, я спешил привести свой план в действие, но предпочитал подождать, пока пройдет час пик и в Блумсбери будет поменьше народу. Я уже собрался уходить, когда два члена клуба сели возле меня и заговорили об убийстве Маллена. То, что люди говорили об этом, было нормально, но я удивился, когда один из них заявил:
— Кажется, это был тот еще мерзавец.
— Кто? Маллен? — спросил его собеседник.
— Да. У меня есть друзья, которые хорошо знают его жену. Вам известно, что они разошлись, да? Она потребовала развода из-за жестокого обращения. Странно для такого смельчака, как он.
— Пожалуй, — согласился второй. — Должен сказать, что вид у него был жестокий. Помните эти тонкие губы? Но чтобы хладнокровно убить его… Надеюсь, они быстро арестуют убийцу. Моя жена уже заговорила о том, чтобы положить все свои драгоценности в банк.
Меня совершенно не интересовало, куда его жена собирается деть свои драгоценности, но мысль, что Маллен, может быть, действительно был жестоким человеком и, возможно, многие люди обрадовались известию о его смерти, будоражила меня.
Те двое говорили еще довольно долго, не сообщив мне ничего интересного, но они разбудили во мне такое любопытство насчет личности Маллена, что я захотел узнать о нем больше, и как можно быстрее. Я подождал, пока они углубятся в чтение своих газет, и ушел. Улицы были мокрыми от мелкого дождика. Мне повезло прошлой ночью. Я бы ни за что на свете не пошел на операцию под дождем или снегом; зато туман и ветер были желанными помощниками.
Два почти полных автобуса и дюжина пешеходов перед закрытыми магазинами и пустым кафе унылого вида — вот все, что я увидел, когда вышел из автобуса на Силлер-стрит. Я купил две плитки шоколада и двинулся быстрым шагом, как будто хотел поскорее уйти из-под дождя. Миновав маленький бакалейный магазинчик, расположенный на углу Силлер-стрит, я направился к дому восемнадцать. Магазин на первом этаже торговал всевозможными товарами для студентов и любителей музеев: подержанными книгами, старинными гравюрами, обычно не имеющими никакой ценности, учебниками, открытками, ручками и карандашами. Он был закрыт, как и конторы на втором и третьем этажах. Одну занимало маленькое издательство, другую — фирма, торгующая по почте, чьи объявления регулярно появлялись в газетах. Она использовала под склад две комнаты верхнего этажа. Я открыл дверь моей квартиры. Чтобы не объяснять, откуда в связке дополнительный ключ, я переделал замок так, что его можно было открыть ключом от гаража.
