- А! Не психуй, пожалуйста,- обрывает меня Люся Маркорян.
- Что значит "не психуй"? - кидается на нее Люська.- Видишь, человек переживает... Ты бы ей сказала: "Успокойся, не нервничай". Правда, Оля, ты зря переживаешь. Ей-богу! Вот увидишь - все будет хорошо...
От этих простых слов у меня вдруг схватывает горло. Надо бы еще зареветь! Выручает Люся черная.
- Слушайте, красавицы,- энергично хлопнув нас по плечам, говорит она.А что, если нам устроить тройной обмен? Люся берет мою квартиру, я переезжаю к Ольге, Ольга к Люсе.
- Ну и что? - недоумеваем мы.
- Нет, ерунда...- Люся Маркорян чертит пальцем в воздухе.- Нет, надо вот как: Оля переезжает ко мне, я - к Люське, а Люся к Оле. Вот так получится то, что надо.
- Хочешь сменять свою трехкомнатную квартиру на мою комнату в коммунальной? - усмехается Люся беленькая.
- Нет, не хочу, но... приходится. Проигрываю на метраже и удобствах ванной нет? есть? - но зато выигрываю в другом, более важном. Ты, беленькая, на этом тоже не потеряешь - Олин Дима чудесный. Мой Сурен будет счастлив - Оля моложе и, кажется, толще меня... А мне нужна бабушка, вот как нужна! Ну как - пойдет? Выручайте бедного диссертанта!
- А идите вы,- кричит Люся беленькая, вспыхнув,- ни о чем серьезном поговорить не можете! - И она резко поворачивается, чтобы уйти, но тут дверь распахивается, и Люська чуть не сбивает Марью Матвеевну.
- Товарищи, вы так шумите,- говорит Марья Матвеевна басом,- что мешаете работать. Что-нибудь случилось?
Я хватаю Люсю беленькую за руку, и вовремя - она уже набирает воздуху, чтобы одним духом выложить Эм-Эм (так между собой зовем мы Марью Матвеевну) весь наш разговор.
Мы все уважаем Марью Матвеевну. Нам нравится ее душевная чистота. Но говорить с ней на серьезные темы невозможно. Мы заранее знаем все, что она скажет. Мы считаем ее старой "идеалисткой": нам кажется, что она несколько... абстрагировалась, что ли. Обычная жизнь ей просто незнакома она парит над нею высоко, как птица. Биография ее исключительна: производственная коммуна в начале тридцатых, в сороковые - фронт, политотдел. Живет она одна, дочери воспитывались в детдоме, давно уже у них свои дети. Занята Марья Матвеевна только работой - производственной, партийной. Ей уже семьдесят.
Мы чтим Эм-Эм за все ее заслуги - как может быть иначе?
- Так что у вас тут?- спрашивает Марья Матвеевна строго.
- Да вот, Буратинку прорабатываем,- улыбается Люся черная,- Олю...
