— Саша.
— За тебя, Саша!
— За вас! — взвизгнула Саша — голос ее неожиданно сорвался. — А как вас зовут?
— Евлампия. Но это полная ерунда, потому что ты все равно будешь меня помнить, как ведьму из поезда.
— А вы уверены, что вы именно ведьма, а не фея?
— Да иди ты! Ведьма я. Просто современные люди не помнят истинного значения этого слова. Ведьма, это та, кто ведает. То есть знает. Это в сто раз круче, чем какая-то там буржуазная, легкомысленная фея! Где я и где фея? Не смешите меня!
— За настоящую ведьму! — выкрикнула Саша и выхлебала весь коньяк из чашки.
— Лихо! — восхитилась попутчица.
— А колдовать вы умеете? — спросила Саша после того, как коньяк сделал ее безрассудно смелой.
— Нет! — резко ответила Евлампия и лицо ее, которое приобрело было добродушное выражение, снова стало жестким.
— Почему? — удивилась Саша.
— Потому что… Потому что грех это — вмешиваться в промысел божий. Понимаешь, деточка, любой талант может быть и даром, и проклятием. Все зависит от того, как этим талантом распорядиться. Может быть, и научилась бы разным там отворотам-приворотам, порчам и сглазам, хотя, между нами девочками, сглазам-то учиться не надо. Могу тебя прямо сейчас сглазить и не заметить даже. И ты замечать не будешь, до поры до времени. Плохо это. Нехорошо. Многие мои, гм-м-м, коллеги, если так можно сказать, обожают разные такие штучки. Мнят себя, идиоты, богами. Считают себя вправе вершить судьбы каких-то там беспомощных людишек, а они весь вас и в самом деле мелкими людишками считают. Только грешно это. Неправильно. Не можем мы вмешиваться в истинный ход вещей. Можем только направить, если человеку хочется, чтобы его направили. Многие ведь блуждают в потемках и выхода не видят. Задача истинной ведьмы указать человеку путь, но не менять его судьбу, — дама хмыкнула. — Это я сейчас такая умная да благородная стала, а по молодости-то таких дров поналомала…
— А как вы узнали, что вы ведьма?
— А как люди узнают, что они писатели, художники и парикмахеры, как ты, например? Ими сначала рождаются, а потом становятся или не становятся. Это уж от человека зависит. А я… когда мне было пять лет, я играла с одной девочкой на улице в нашей деревне. Вредная девчонка была, если уж честно. Я с ней не играла даже, а так, ссорилась. За космы мы таскали друг друга. И вот смотрю я на ее перекошенную от злости мордашку и вдруг понимаю, что очень скоро она умрет. Может быть даже завтра. И вижу ее мертвую в мутной воде, а рядом коряга. Не помню, что я тогда подумала, но испугалась очень. Я волосенки-то ее отпустила и кричу как бешеная: не ходи купаться — потонешь! Потонешь! Не ходи на пруд! — женщина скорбно умолкла.
