Осень была счастливой и сложной. Главными врагами были тетя Маша, вахтерша из Иркиной общаги, и баба Нюра — из Ивановой. Эти зловредные бабы всячески мешали счастью влюбленных — как церберы охраняли они свои владения от чужаков. Не на страх, а на совесть. В те времена и возненавидел Иван вахтеров. О! Это особая порода людей. Они всегда все обо всех знают. Их амбиции никогда не совпадают со статусом, а крохотная зарплата входит в столь вопиющее противоречие с властью, которую они имеют, что это озлобляет их на весь свет и заставляет властью злоупотреблять. Однажды Иван проник к Ирке в общагу еще засветло, оставив тете Маше для пристального изучения свой студенческий билет и пообещав покинуть помещение до десяти часов вечера, но не покинул — не смог оторваться от Иркиной тонкой шеи, от ее круглых детских коленок… Студенческий билет тетя Маша отдавать отказалась. Наотрез. Пригрозила сообщить в деканат о его аморальном поведении. Иван хотел было начать скандалить, да вовремя догадался, что тетю Машу криками не возьмешь — она только еще больше раззадорится. На принцип пойдет. Вздохнул печально, понурил голову, направился к выходу, приостановился, обернулся и грустно так проговорил, глядя как бы на тетю Машу, но как бы и сквозь нее:
— Эх, тетя Маша, тетя Маша, да знаю я, что виноват, знаю. Вы совершенно правы, что не отдаете мне студбилет. Правила есть правила. Вы выполняете свою работу. Я все понимаю. — Снова тяжело вздохнул. — Но и вы меня поймите, я ведь ее люблю. Сами же знаете, как тяжело расставаться с любимым человеком, — и снова медленно побрел к выходу.
— Знаю, как не знать, — вздохнула тетя Маша, вспомнив своего покойного мужа, который хоть и был горьким пьяницей, да в воспоминаниях остался удалым молодцем с лихим чубом, торчащим из-под фуражки, и с неизменной подругой-гармошкой. — Эй, Лёвочкин, стой! Жениться что ли на Ирке-то нашей собираешься?
— Собираюсь. — Тяжкий вздох.
— Ладно уж, забирай свой документ, — смягчилась тетя Маша.
В следующий раз Иван похвалил тети Машину прическу и вручил ей шоколадку. Она отнекивалась, но все же взяла. Шоколадки в те времена были дорогим деликатесом.
— Вот лиса, вот лиса, — старушка улыбнулась по-девичьи.
Вскоре ему удалось приручить и бабу Нюру.
Да, у него был потрясающий дар располагать к себе людей. К природным данным постепенно добавлялся и опыт. Иван познавал жизнь, барахтаясь в бешеных волнах новорожденной рыночной экономики. Наверное, Ивана можно назвать везунчиком. Иногда ему случалось оказаться в нужном месте в нужное время, а самое главное, молвить нужное слово и быть при этом услышанным. В конце ноября шеф праздновал свой день рождения. О корпоративах тогда еще и не слыхивали, но бывший советский барин решил сыграть в демократию и пригласил в баню в один из пригородных домов отдыха избранных своих подчиненных. Соратников. Демократия демократией, но не грузчиков же звать на именины хозяина. Иван вроде бы в число избранных не входил, но почему-то тоже получил приглашение — может быть, секретарша что-то напутала. Теперь уже и не разберешься. Пьянка была знатная. Иван и не подозревал, что можно столько пить, хотя, безусловно, и сам в этом вопросе ангелом не был. Как пишут в милицейских протоколах, во время совместного распития спиртных напитков на почве личных неприязненных отношений возникла ссора между гражданином Серегиным В. А., 1956 г.р. (начальник службы безопасности) и гражданином Илюшиным 1961 г.р. (заведующий складом), в ходе которой гр. Илюшин допустил оскорбление в адрес гр. Серегина с использованием ненормативной лексики, вследствие чего гр. Серегин выхватил служебный пистолет и стал угрожать гр. Илюшину убийством…
