Истинных друзей осталось немного, но "мал золотник, да дорог". Постоянно я ощущал заботу и внимание со стороны коллег по работе в Институте реставрации, да и служащих в других реставрационных учреждениях; ни на минуту не оставлял меня без внимания Валентин Лазуткин, один из тех, на ком держалось и держится отечественное телевидение. Трогательность и деликатность уроженца теплой, благодатной Рязанщины помогала мне преодолевать тяжелые периоды полного отчаяния. Поддерживал меня своим северным духом и пониманием ситуации замечательный русский писатель Валентин Распутин, а его публицистические выступления и наши беседы о судьбах родной земли надолго отвлекали меня от повседневного уныния. Присылая книги с теплыми автографами и советами, как надо лечиться травами, Виктор Петрович Астафьев не давал мне расслабляться и потерять веру в силу мужской дружбы. Очень переживал я, когда любимый писатель, пойдя на поводу своего не всегда уравновешенного характера и запальчивости, дал повод "демократической черни" записать его к себе в единомышленники, перессорить с товарищами по перу и даже проглотить наживку с ворованными премиальными от березовского "Триумфа". Знаю, как тяжело и больно стало его раскаяние, о котором он говорил своему постоянному собеседнику и младшему товарищу Валентину Курбатову. Описывал, как снится ему часто В.Г. Распутин и все, что связано с прошлым писательским братством.
А жизнь за окнами моей своеобразной тюрьмы-больницы продолжала стремительно скатываться все глубже и глубже к вратам преисподней. Представители "второй древнейшей профессии" не уставали врать, причем ложь становилась все цветистее по мере подкармливания ее авторов вознаграждениями, зачастую превосходящими пенсионные бюджеты малых городов России. Особенно беззастенчивыми лгунами оказывались политобозреватели и шоумены, когда в дом родной приходила беда или очередная катастрофа заставляла вздрогнуть от беспощадности карающего нас меча. Одним из самых циничных примеров журналистской беспардонности стало шоу набившего руку на смаковании горяченьких событий и заматеревшего на постоянной лжи Познера, посвященное гибели "Курска".
Одаренный поэт Евгений Нефедов посвятил этой и всем подобным телеэкзекуциям гневное и актуальное стихотворение, выражающее настроения всех, кто устал от проповедей теленаставников, получивших твердые установки от своих заокеанских и доморощенных хозяев.
Из книги "Мой Псков"
