.
– Снег, – сказал один из форца другому, подставив руку под маленькие хлопья. – И он не тает, а ложится на землю тканью, слой за слоем. Разве может быть такое? Испокон веку не было снега в Камарге. Даже при Хазаркаанте не было снега. Что это значит?
Второй форца промолчал, ибо имел свое мнение, но озвучивать его не хотел. Никто не мог понять, что случилось, и любой завсегдатай «Ветерана» оказался бы в центре внимания горожан, признай он, что ночью был где-нибудь неподалеку от Питейного подъема, но все эти несчастливцы как будто не сговариваясь зашили рты! Неудивительно: стража арестовала и хозяина «Ветерана» доброго Эзру, и двух человек обслуги, и кое-кого из полуночников, по той или иной причине не убравшихся с места происшествия подобру-поздорову. Так что убравшиеся держались тихо.
Эзра не мог сказать ничего, потому что ничего не знал, а воображением был обделен – он хоть и старался под пытками придумать что-нибудь связное, получилось настолько жалко, что палачи решили, будто над ними издеваются. Эзре же было тем страшнее, что при дознании присутствовало высочайшее посольство: два министра-местоблюстителя, два прæтора и собственной персоной великий визирь Джонар сед Казил. Последний ничего не говорил, а только качал головой с ласковой укоризной, и хотя это ласковое покачивание безволосой головы с прозрачными глазами, полными разноцветных всполохов, загипнотизировало и несчастного трактирщика, и вторившую ему трактирную обслугу, сказать им было все равно нечего. Тогда, выждав для приличия сутки, очевидцев пари прилюдно казнили за измену – слуг просто подвесили над огнем вниз головой, а Эзре зашили в живот змею и лягушку.
Казнь сопровождалась зловещими явлениями. Из Высокой ложи, вознесенной на длинной гибкой ноге над западной частью площади – оттуда на казни обычно смотрел местоблюститель великого тарна, отвечавший за публичные увеселения, – в конце экзекуции раздался придушенный хрип, алые бархатные занавеси раскрылись чуть шире, чем обычно, и в просвете их показалась глухая серебряная маска. Маска подняла «лицо» к отсутствующему солнцу так, как будто не пыталась найти его на небе, а настойчиво вызывала: и вот затянутое серыми снежными тучами небо принялось волноваться, бурлить, как пенный водоворот, и наконец местами обнажилось – хмурое, но чистое. Небо увидели на площади все. А пока все смотрели на небо, из Высокой ложи выпал и разбился – будь он алебастровой вазой, мы бы сказали «вдребезги», – курирующий наместник. «Это Делламорте вызвал Онэргапа» – догадался добрый Эзра, прежде чем умереть.
