– Почему?
– Мои воспоминания похожи на бред, в жизни такого не происходит. Могу рассказать в качестве рождественской сказочки. Начну с того момента, когда заполыхали голубые ленты и с натюрморта посыпались яблоки.
– Логинова, ты о чем? Какие яблоки?
– Антоновские, если не ошибаюсь.
– Еще как ошибаешься – никаких натюрмортов в башне не было! Натюрморт – это фрукты, вазочки, а на стене висел портрет, то есть изображение человека. Именно из этого холста стало вылезать чудовище. Его удерживал свет фонаря, а потом сели батарейки.
– Фонарь жалко – так и сгинул. Кстати, чем отличается натюрморт от портрета, мне известно, я теперь в живописи хорошо разбираюсь, можно сказать, изнутри. А насчет различий, Барышева, все верно – любой бред индивидуален. Коллективных глюков не бывает. Но ты меня отвлекла – скоро подадут поезд. Так вот – свет стал нестерпимо ярким, я потеряла вас с Сережкой из виду, а потом вырубилась окончательно. Дальше начинается самое смешное. Очнулась. Шевельнуться не могу. Смотрю – перед носом старинная мебель, везде таблички и люди чинно расхаживают. Некоторые нагло, в упор, меня рассматривают. Потом заметила зеркало, темное, очень старое – в нем отражение женского портрета. Тут только дошло, этот портрет – я! Понимаешь, я стала картиной!
– А ты его раньше видела?
– Нет. Ходить по музеям – не мой стиль. День проходит, два – вишу. Скука жуткая. Одно развлечение было – ночами, когда свет луны падал на зеркало, в нем начинало твориться нечто странное. Мелькали неясные тени. Однажды коридор разглядела, по нему какие – то люди брели медленно, как слепые. Глаза видела – темные, красивые… В общем, я это зеркало вместо телевизора смотрела, а днем – дремала. Однажды едва не проспала такое… Угадай, кого я увидела?
– Меня.
– Точно. Как ты догадалась?
– Я была в усадьбе Вольских во время осенних каникул.
– Черт! Странный какой – то бред, – Зизи рассеянно теребила свои разноцветные локоны, – быть такого не может! Ты спряталась за портьеру, а потом расспрашивала бабульку про мой портрет, так?
– Так. А потом старушка вырубилась.
– Я знаю, Виктория. Во мне что – то зашевелилось, будто разряд прошел, черная молния, смотрю, а бабулька – без чувств. Кажется, я ее едва не убила, точнее то, что прошло сквозь портрет… Смотри, Петьку за нами послали, пора двигаться. Если совсем коротко – думала, буду висеть до конца дней, но однажды – щелк! Открываю глаза – лежу в башенке, прямо на полу, рядом Сережка во сне посапывает. Короче, разошлись по домам. Звоню в дверь – открывает мне тетя и давай рыдать, а потом ругаться…
