— Если не отпустишь, я тебе кишки на уши намотаю!
— Угрозы и шантаж.
— Тебя в детстве жерребец по темечку тюкнул, прридуррок!
— Ха! Я — венец эволюции эльфов, а ты — мелкий преступный элемент. Мелкий, потому что для настоящего преступника мозг мелковат…
* * *
Арвиэль мрачно созерцал угол, в коем стоял уже третий час, но раскаиваться не собирался. Жалко, что синяк рассосался так быстро: одним глазом вполовину меньше пыли видно.
— Злоупотребление должностными обязанностями! Самоуправство! Беспредел! — разорялся Берен, наворачивая круги по хатке. — Арвиэль, ну что мне с тобой делать?!
— Уж придумайте что-нибудь. Моя смена скоро, а вы тут стоять велели.
— Я тебя с должности сниму!
— Хорошо, только Прокопий и стражники не дадут, а люди скажут «расовая дискриминация и произвол».
— Я тебя выпорю!
— Ну выпорите, хоть полегчает. Вам полчасика хватит? Опаздывать не хочу.
— Арвиэль, да что с тобой такое?!!
Арвиэль пожал плечами:
— Всё хорошо, господин Грайт. Вы на своём месте, я на своём, горожане довольны, а Эртан мне просто не нравится, и вовсе не оттого, что он — орк.
* * *
— Ну зачем ты с ним ругаешься? — тем временем урезонивала Эртана миловидная смуглая девушка с рыжей косой до пояса, замазывая ему зелёный фингал под глазом. — Хороший парень, яблочки мои прошлой осенью нахваливал, только успевала через забор стряхивать…
— Ты его моими яблоками коррмишь?!! Ксана!!!
— Это — мои яблоки. Твои будут, когда начнёшь сам урожай собирать, а не ждать, пока я сброшу. Вы бы подружились, что ли? Я бы вам обоим косички заплетала…
— Ещё чего! Он меня прросто бесит!
* * *
Ночная прохлада разливалась над лугом свежестью молодых трав и медвяным ароматом клевера. Над речной гладью носились нетопыри, на лету хватая ещё полусонных насекомых, почти не докучавших тем, кто притаился в прибрежном лозняке.
— Голову — на уху, сспинку — на вертел, брюшшко в сметанке потушшить, а хвосстик…
— А из хвоста я тебе кляп сделаю, — прошипел хозяин, указывая на тёмный силуэт в воде, — тихо.
Видимо, рыбина возомнила себя русалкой и вынырнула погреться под месяцем. Закусив губу, аватар немного смотал леску и снова отпустил, заставив наживку пошевелиться: рыбачил без грузила и поплавка, но течение хорошо держало приманку, не давая ни всплыть, ни потонуть. Сом исчез. Симеон нетерпеливо заурчал, вжавшись в траву, — только хвост трубой как ёршик камыша.
Сом так рванул удочку, что Арвиэль шлёпнулся с корточек плашмя. Правда, сразу же вскочил и, не обращая внимания на хлёсткие лозы, стал продираться на открытое пространство, попутно крутя катушку. Домовой вопил уже в голос, на задних лапах наворачивая восьмёрки. На противоположном берегу тоже ломились сквозь кусты, оглашая окрестности забористым орочьим матом. В какой-то момент рыбина взлетела над рекой, повиснув на двух крючках, как бельё на прищепке, и плюхнулась обратно, вынудив обоих рыбаков прочертить ногами борозды до самой воды. Судя по всему, лески перепутались течением, и сом заглотил двойную наживку. В нём было меньше трёх саженей. Но ненамного.
