— Я не поддавался. Слазь давай, задница костлявая.
— В шесть утра без опозданий, — переглянувшись с Береном, бросил через плечо капитан.
— Я помню, когда у вас пересменка, — ответил новобранец, но никому до него не было дела. Горожане расходились по домам обсуждать самую неинтересную на их памяти драку…
В жарко протопленной Симеоном избе мальчика вдруг страшно заколотило.
— Берен, мне плохо. Внутри как будто всё горит и душит, и очень хочется что-нибудь сломать. Желательно, об кого-нибудь.
— Снимай рубаху, выходи за дверь, — прекрасно понимая причину, Берен зачерпнул ведром из бочки, вышел на улицу и с размаха окатил мальчика с ног до головы. Прохожие не удивились: обычно Арвиэль проделывал этот фокус самостоятельно, и к нему давно привыкли.
— А-а! Животинку Божию со свету сживають! — заорала проходившая мимо Агафья, на которую попало несколько капель.
— Иди уж, животинка, — огрызнулся на неё Берен, за плечи разворачивая обмякшего воспитанника. — Полегчало?
— Ещё как! Просто Аким, он…
— Аким не виноват в том, что родился полукровкой. И его мать не по своей воле от берберианца зачала.
— Поэтому я его и не убил. Постараюсь к нему привыкнуть.
— Молодец, малыш… Хотя какой же ты теперь малыш.
* * *
Поздней осенью в Сумеречном лесу почти не бывает снега. Словно природа копит мощь, чтобы в первые же дни зимы завалить всё сугробами по колено, резко контрастирующими с чернотой деревьев, ценящихся на рынке на вес золота.
В сухом прозрачном воздухе издалека слышались ржание и визг лошадей да окрики конвоиров. Вот дзенькнул болт. Короткий болезненный вскрик и эхо многоголосого шёпота. Теперь, когда перед глазами вот-вот замаячат глухие ворота поселения, любой из осуждённых мог сорваться. На лесоповал в Сумеречный лес их вели погибать. От холода, голода, недостатка света или от лап хищников, нечисти и нежити. Потому и бежали, предпочтя мгновенную смерть от болта неизвестно чему, наверняка страшному и мучительному.
В поселении царило оживление, сосредоточенное и деловитое. На дороге показались всадники, за ними тянулся обоз с провиантом на долгую зиму, который замыкала клеть, плотно укрытая дерюгой, а последними обречённо брели под прицелами арбалетов люди.
— Зверя к нам везут, глянь-ка… — ахнул молоденький веснушчатый охранник, вместе с напарником тащивший на верёвке тяжёлую створку ворот. И пошло по цепочке: «зверь… зверь… зверьзверьзверь…»
— Скольких потеряли?
— Проще сказать, скольких довели!
