Иногда Алексей останавливался и долго сидел, дыша тихо-тихо, через широко открытый рот, вслушиваясь в лес. Пару раз стрекозами над самыми верхушками деревьев пронеслись мотодельтапланы. Папа говорил, что его наверняка будут искать. Вот, ищут. Папа все правильно говорил.
На самом закате он разжег маленький костерчик из сухих сосновых шишек, выкопав ножом небольшую ямку. Костер почти не давал дыма, и огня почти не было — был просто жар, на котором, надев на ветку, он поджарил несколько сорванных по дороге грибов. Он знал, какие грибы бывают летом. Это мама показывала ему. Алексей вспомнил маму и немного поплакал. Он не потому плакал, что ее убили. Он про «убили» просто так подумал, как в кино. Он просто плакал, потому что ему плакалось.
«Глазки потеют», — смеялся в таких случаях папа. Вот, глазки сильно потели. И еще в них попадал легкий белый едкий дымок от костра. Глаза щипало, вот он и плакал.
Ночью он спал. Потому что ходить ночью по лесу он еще не решался. Темнота его пугала, пожалуй, сильнее, чем неизвестные «они», от которых надо прятаться.
А второй день был самым тяжелым. Тут не было умывальника. Не было туалетной бумаги, и это казалось почему-то самым стыдным. Алексей чувствовал грязь на всем теле. А на руки просто боялся смотреть. С такими бы руками мама ему — ох!
Он вспомнил маму и пошмыгал носом, на ходу вытирая его рукавом куртки. Грибов больше не было. Да и тот случай был, наверное, просто везением. Ягод тоже не встречалось. Весь второй день он шел голодным. Тяжело шел. От дерева к дереву, стараясь очень далеко не уходить от реки. Потому что без еды прожить какое-то время можно, а вот без воды — совсем никак. Об этом он читал.
И спать на голодный желудок было тяжело. Вернее, не спать, а лежать, вслушиваясь в лесные звуки. Треснул ли сучок? Слышно ли чье-то дыхание?
И еще — холодно. Что это за лето такое, что так вдруг холодно?
Он выполз на свет только на рассвете, когда красное солнце выглянуло из-за елок, и снова пошел. Ну, да. Не охотник он. И даже не рыбак. Но кушать-то надо. Потому что надо идти на север — папа сказал не останавливаться. А чтобы долго идти — надо много кушать.
Так Алексей уговаривал себя, подбираясь с винтовкой наперевес к очередной полянке. На той ворковали типичные городские голуби. Только цветные какие-то. Коричневые. Он долго целился, примостив винтовку в развилку ветвей, потом, затаив дыхание, медленно-медленно потянул спусковой крючок. Щелкнуло, как ветка сломалась. Лес даже не заметил выстрела. Только голуби поднялись стаей, оставив одного на поляне.
