– Не ожидал увидеть тебя здесь, – сказал Френо.
– Я твое спасение, Френо.
– Ты мое проклятие.
– Как часто ты вспоминал мое имя?
– Ты отвергла меня.
– Ты ничего не сделал, чтобы удержать меня.
– Уходи.
– Камень, отвергнутый строителями, станет краеугольным.
– Ненавижу тебя.
Видение стало прозрачным, растворилось в воздухе, оставив после себя лишь холод ворвавшегося в открытую дверь сквозняка.
* * *
Донна Прайд стояла возле газовой плиты. Синее пламя лизало черную сковородку, в которой жарилась яичница. Урна под столом была переполнена, и яичная скорлупа, скатившись с груды мусора, лежала на полу. Донна курила. Сигарета дымилась в ее левой руке. В правой была вилка, которой она протыкала яичные желтки. Они шипели, прожариваясь и теряя свой ярко-желтый цвет. Саймон лежал на кровати. Одетый. Работал старый телевизор. Женщина-ведущий, читала сводку новостей. Ее темные глаза предательски бегали из стороны в сторону, следя за бегущей строкой на экране монитора, чуть ниже камеры.
– Может быть, включишь звук? – спросила Донна.
Саймон оторвал взгляд от потолка, посмотрел на нее и снова уперся в потолок.
– Как знаешь. – Донна поставила сковородку с яичницей на стол. – Завтракать будешь?
Тишина. Лишь снег скребется в грязные оконные стекла. Старый стул скрипнул под Донной. Черствый хлеб оцарапал десны. Вкус крови вызывал тошноту. Донна отодвинула сковородку, встала из-за стола. Тонкое осеннее пальто из серой замши весело на вешалке поверх куртки Саймона. Донна оделась. Змейка на сапоге не застегивалась.
– Может, поможешь? – спросила Донна.
На этот раз Саймон даже не взглянул на нее. Замок щелкнул и пополз по молнии вверх.
На улицах было грязно от таявшего снега. Донна шла по тротуару, стараясь не обращать внимания на холодные ветер. Денег на такси не было, и ей пришлось пройти три квартала пешком. Тощий ювелир в очках долго разглядывал кольцо Донны.
– Оно стоит в шесть раз больше, – сказала она, услышав цену.
Ювелир безразлично пожал плечами. Поджав губы, Донна смотрела, как он отсчитывает деньги. Убрав их в карман, она вышла на улицу. Какой-то старик, сидя на деревянном ящике, наигрывал на гармони старые, давно забытые мелодии. Донна вспомнила Френо. Вернее вспомнила кольцо, которое он подарил ей, а она сейчас продала. Был ли во всей этой жизни смысл? Толстая, как бочонок женщина в желтом пуховике прошла мимо старика, бросив в его коробку пару монет. Мелочь звякнула. Лицо старика осветила улыбка. Дона подошла к нему, достала из кармана вырученные с продажи кольца деньги и протянула старику.
