– Она что-то съела, а потом…
– Да, знаю я, знаю! – отмахнулся ветеринар. – В крови у нее ничего не было. Анализы в норме. – Бестия завалилась на бок довольная тем, что ветеринар чешет ей брюхо. – Видишь?
– Что я должен видеть?
– По-моему, она здорова, просто хочет немного нежности и внимания.
– В этом-то и дело! – вспылил Лео. – На кой черт мне собака, которая лижет руки и дает лапу?! Она же охранник, а не домашний заласканный щенок! Она должна вселять ужас, рвать, убивать…
– Может быть, она просто устала быть злой? – пожал плечами ветеринар.
– Не говорите ерунды!
Бестия перевернулась на спину, подставила ветеринару свое покрытое белым пушком брюхо и довольно заурчала, когда его пальцы начали чесать ее.
– Это не выносимо! – простонал Лео.
* * *
Филипп вышел из дома в 11.44. Была суббота. Хмурый день с мокрыми после дождя улицами под темно-серым небом.
– Здравствуйте! – прокричала дочь Деллавейн Смит, взлетая на качелях в своем дворе высоко вверх.
– Здравствуй, Хэйли! – Филипп подошел к зеленому забору.
– Хотите покачаться? – спросила Хэйли.
– Может быть лет тридцать назад.
Хэйли взвизгнула, прислушалась, словно оценивая громкость своего крика.
– А я знаю вашего сына.
– Вот как?
– Он приходил ко мне три дня назад.
– Наверное, я был на работе.
– Нет. Вы были дома. Терри сказал, что просто не хочет вас видеть.
Филипп не ответил. Пластиковые качели вздрогнули.
– Будь осторожна, Хэйли, – предупредил Филипп и уже отвернулся, когда пластиковая петля с вплавленным в нее подшипником треснула и развалилась напополам.
Хэйли взвизгнула и полетела на землю. Звук падения был глухим и сдобренным рыданиями.
– Ничего не сломала? – спросил Филипп, подбегая к ней.
– Я не знаю! – заливалась слезами Хэйли. Ее левая кисть была неестественно вывернута в сторону и опухала на глазах.
– Не двигайся. Просто лежи. Я вызову скорую.
– Мне больно!
– Где твоя мать?
– Не знаю! Ее нет дома!
– Черт! – Филипп побежал в свой дом.
Телефон был старым с круглым диском для набора. Пухлые пальцы неловко проворачивали диск, сдвигая аппарат с места.
– Все хорошо, Хэйли. Врачи уже выехали, – сказал, вернувшись, Филипп.
Девочка сидела на земле, прижимая сломанную руку к груди.
– Не двигайся. Хорошо?
– Хорошо. – Она шмыгнула носом и закрыла глаза, выдавливая из них новую порцию слез.
* * *
Стены в больничной палате были выкрашены в грязно-белый цвет. Дверь старая с облупившейся краской. Запах дезинфекции и медикаментов. Хэйли лежала на кровати, укрытая одеялом с вырезом в виде ромба по центру, под котором виднелось черно-зеленое шерстяное одеяло и белый штамп больницы. Загипсованная рука Хэйли находилась поверх одеяла. Глаза девочки были закрыты. Дыхание ровное.
