Темные громады многоэтажных домов слепо таращатся глазницами пустых окон, а усиливающийся ветер заводит временами заунывную песню и носится сквозняком между бетонными коробками зданий.
Следуя все тому же Зову, который ясно указывает дальнейший путь, мне приходится преодолеть рельсы трамвайных путей в низине между четной и нечетной сторонами.
Помимо того что усилился ветер, вспышки в небе становятся чаще, и стекла многочисленных окон послушно отражают их, подчеркивая безлюдность и безжизненность этого места.
С запоздалым удивлением отмечаю, что смотрю сейчас на дом, на десятом этаже которого я прожил почти десять лет, пока не переехал в другую квартиру. Здесь до сих пор живут мои родители. Неужели меня тянет именно туда? Что-то едва слышно звякает под ногами, и я сразу останавливаюсь, чтобы разглядеть, что именно. Это обычная монета размером с пятак, но разглядеть в темноте ее аверс или реверс невозможно. Оставляю лежать ее на асфальте и продолжаю путь.
Я ошибся, когда думал, что моя цель – дом, в котором живут родители. Следуя Зову, я иду сейчас к единственному парадному шестнадцатиэтажного жилого дома по соседству. Останавливаюсь перед ступенями подъезда и после короткого раздумья обхожу здание вокруг, разглядывая стены, окна, высматривая что-либо необычное. Участившиеся небесные вспышки причудливо освещают дом и придают ему несколько жутковатый вид. Какое-то время я гляжу на светящийся прямоугольник окна на восьмом этаже. Похоже, мне нужно именно туда. Ничего необычного я больше не обнаружил, поэтому возвращаюсь к парадному, поднимаюсь по ступеням, открываю слабо скрипнувшую дверь и захожу внутрь. Как обычно в домах такого типа и планировки, лестница ведет наверх в стороне от лифтовой площадки, которая мне сейчас не нужна. Восьмой этаж – не критичная высота для подъема, тем более нужно осмотреть и саму лестницу.
Как оказалось, проверять тут нечего. Обычная лестница: по два пролета между этажами, с девятью ступенями каждый. Стены выкрашены в тот самый не поддающийся описанию цвет, которым строители, как правило, уродуют лестничные марши. На каждом из них тускло горят обычные лампы.
Ничто, кроме собственного дыхания, не нарушает тишину лестничного колодца. Экономя силы, я неспешно поднимаюсь на нужный этаж. На стене виднеется трафаретно выкрашенная восьмерка. Останавливаюсь, чтобы полностью восстановить и без того почти ровное дыхание и проверить состояние экипировки. Легкий, но чрезвычайно прочный и надежный бронежилет моей собственной конструкции сидит как влитой. Без особой нужды поправляю наколенники и налокотники. Все карманы застегнуты, а шнурки на высоких ботинках с мягкой бесшумной подошвой завязаны и заправлены должным образом.
