Я мчался в офис на такси, и дневная суета понемногу захлестывала меня, погружая в свою тягучую повседневность. Отбирая у меня чувство легкости бытия, которое посетило меня после общения с Донной. Но я не сопротивлялся. Волка ноги кормят, а моя профессия требовала моего постоянного присутствия. Я включил телефон, и он обдал меня обильной струей эсэмэсок. Я наскоро просмотрел их. Ничего срочного я там не обнаружил, так, по мелочи. Сообщения от друзей, с которыми не виделся почти месяц, волнуются — как там я. Это приятно. Приглашение быть гостем в телешоу — тоже нормально. Пара предложений — заявок на участие в гипотетических концертах от звезд средней величины, десяток просьб аналогичного содержания от артистов классом пониже и еще несколько совершенно неизвестных мне имен. Они откуда-то узнавали номер моего мобильника и звонили и писали на него пачками. Все хотели жить. И есть. Я относился к ним лояльно. Ведь среди этого человеческо-песенного материала иногда попадались настоящие жемчужины. И я никогда не «отшивал» их с первого раза, любой артист требовал хотя бы разовой проверки. Так я нашел двух действительно интересных артистов. Я пристраивал их в мои концерты, хотя на тот момент они были совершенно неизвестными и, соответственно, никому не нужными.
Эти двое через короткое время стали очень популярными, и при случае всегда благодарили меня за теплое отношение почти бесплатным участием в моих разнокалиберных акциях, а уж на благотворительные концерты всегда являлись абсолютно бескорыстно и с кучей подарков. Чего там говорить, доброе слово и кошке приятно!
Пока я просматривал эсэмэски, позвонил разобиженный насмерть «звездун». Он высказал мне все, что он обо мне думает, сообщил, что вчера, наконец, добрался до пресловутого ДК, но там уже никого не было. «Почему мы не дождались его?!» — взвывал его глас. Он напоминал глас вопиющего в пустыне. Но он вопил в пустыне моей бессмертной циничной души. Я слушал его телефонные вопли, и у меня ничего не дрогнуло нигде. Он меня утомил. Я представил «звездуна», протрезвевшего и одиноко бродящего по пустой сцене глубокой ночью, взывающего к пустому же зрительному залу в отключенный микрофон. Картинка получилась еще та, и я откровенно заржал прямо в ухо верещащему очередную претензию «звездуну». На мгновение в трубке воцарилась тишина, но зато в следующее мгновение я услышал такой ультразвук, что чуть не оглох. «Звездун» возрыдал и отключился. Я облегченно вздохнул. А пусть его! В следующий раз не будет опаздывать. Или нажираться. В общем, одно из двух.
