— Он самый, Мурзик, — монах погладил кота. — Я, конечно, не твой духовник, отец Гавриил, но мой тебе совет — не искушай Господа Бога Своего, продолжай пользоваться лекарствами, и святая великомученица Варвара поможет тебе.
— Да, отец Никодим, спасибо, я понял свою ошибку.
— Не за что, брат, поковыляю-ка я обратно, принесу тебе поесть и еще лекарств…
— Спасибо, дорогой! Знаешь, что еще принеси мне? — старец с любовью глядел на своего кота.
— Что?
— Свеженького молочка для Мурзика.
— Непременно! — «Костыль-нога» рассмеялся и, прихрамывая, вышел из комнаты.
Она помнила его первые шаги, когда сын, шатаясь на своих пухлых ножках, протягивал к ней ручки, топал-топал и, едва не грохнувшись на пол, попадал в ее объятья. Он был таким красивым, сильным и добрым мальчиком. Он все ловил на лету — все самые добрые слова и красивые движенья. От него так и веяло весной, которая хотела, видимо, остаться с ним навсегда. Мать помнила его первое слово — как и у всех других детей, это было слово «мама». Он произнес его и тихо улыбнулся. Матери запала в душу эта улыбка, в ней была какая-то загадка. Она, как и всякая женщина, хотела разгадать все загадки на свете, но эту разгадать ей было не под силу.
Сердце матери вмещало столько любви, что ее хватало на всех, но больше всего она любила его. Казалось, что с самого рождения над ним сияла счастливая звезда, которая никогда не уходила с его небосклона, ни днем, ни ночью.
Ее муж ушел к другой женщине, но она никогда не винила его и считала, что просто не смогла дать ему то, чего он хотел.
— Что ж, рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше, — говорила она подругам. — Но зато у меня есть мой малыш.
Она подзывала мальчика и гладила его непослушные кудри:
— Он заполнит мою жизнь с избытком! — И ее подруги не сомневались в этом.
У каждой семьи есть свой маленький рай и маленький ад. Мальчик рос в раю ее любви, ад неустроенной тяжелой жизни она оставила себе. Все свои горести, все свои обиды и разочарования мать никогда не приносила домой. Но ее безмерная любовь не испортила сына.
Мальчик никогда не обижал своих сверстников в детских, подчас жестоких забавах и всегда заступался за слабых.
Он не был паинькой — напротив, его кипучая энергия сделала его лидером дворовых детей и они под его предводительством часто пускались в авантюры, за которые им доставалось от родителей. Доставалось всем, но только не ему. Сыну не нужна был порка: огорченные глаза матери действовали на него сильнее ремня.
