Я засмотрелся на жадных нищих, на довольных людей, швыряющих бесам монеты, и задержался у «нулевого километра». Мария Ивановна стояла рядом, ей тоже не нравилось происходящее.
Благочестивый порыв, который нахлынул на меня после исповеди у отца Илии, уже давно прошел. Я вернулся к прежнему образу мысли — взять бы да повыгонять всех этих нищих поганой метлой из столицы. Лишь когда страх подступал к душе моей, когда я чувствовал боль и ужас, только тогда вновь оживали в сознании слова духовника; только тогда я пытался прощать — и мне делалось легче.
Перед моими глазами разворачивалась следующая сцена: симпатичная девушка в несколько старомодном пальто держала за руку парня, который хотел уже бросить монету на «нулевой километр». Она, легко смеясь, отговаривала его и спорила со старушками, которые убеждали девушку не мешать парню и присоединиться к нему. И тогда, говорили они, будет у вас счастье и любовь. Рядом стояла кучка зевак, которые с интересом наблюдали за происходящим. Некоторые показывали, как следует бросать монеты, через какое плечо и даже как косить глазом.
Тут уж я возмутился:
— Прекратите молоть чушь! — начал я осаживать старушек и нищих. — Это бросание монеток ни что иное, как обращение к бесам. Не видите, что ли — рядом стоит Иверская часовня, в ней чудотворная икона. Пойдите, попросите с верою чего хотите у Матери Божией — и дастся вам. Нечего к бесам обращаться!
Парень остановился в нерешительности, девушка смотрела на меня с почтительным страхом, а нищие и старушки недовольно зашушукались. И вдруг из толпы зевак ко мне обратился человек средних лет, на голове которого приземлилась белая модная кепка:
— Ты чего сюда приплелся, фофудья, со своим словоблудием?! Бона где, не видишь, что ль, часовенка-то твоя? Иди куда шел! — Мужик был примерно моих лет, и его лицо было мне удивительно знакомо, также как и голос.
Я приостановился и поставил кейс на мостовую — Это вы мне? — Мне стало любопытно, где я мог видеть этого человека раньше. — Не боитесь, значит, Бога?
— Не-а!.. — Мужик пристально посмотрел на меня и почему-то покраснел.
Старушки, для которых любая задержка на «нулевом километре» значила финансовую убыль, принялись роптать:
— Идите вы, право, отсюда! Мы вас не трогаем и вы нас не трогайте!
Мужик в кепке рассмеялся и насмешливо обернулся к старушкам: — Фофудья плохого не пожелает — он вас уму-разуму учит. Что ж вы взъерепенились? Слушайте батюшку. — Он обратился к парню с девушкой. — Вы лучше деньги-то в часовенку снесите, фофудья их в рясу положит и снесет своим детишкам на леденцы. Что вы бесам-то их раздариваете?
