То был момент истины, но уже в следующий миг озарение покинуло Джесс. Однако осталось смутное чувство счастья.
— Неважно, — заявил Роб. — Ты можешь пожить у меня.
Он был бледен и неважно выглядел, но в нем чувствовалось такое же, как у Джесс, упорство. Майклу он сказал:
— Это никого не касается. Мы не обязаны давать кому-то отчет, верно?
— Конечно, — уклончиво произнес адвокат. — Просто судья попросил меня обеспечить выполнение вами условий освобождения на поруки.
Он обменялся с ними обоими рукопожатием.
— Буду держать вас в курсе. — И начал пробираться к парковке.
— Надутая свинья, — процедил Роб.
— Это его работа.
— Прогуляемся? Осточертело в помещении.
Они двинулись вдоль по тротуару, параллельно неослабевающему потоку машин, опустив головы от колючего январского ветра. При виде гигантской неоновой рекламы магазина сниженных цен, изображающей рождественского Деда Мороза на санях, запряженных оленями, с мешком, из которого выглядывали электротовары, Джесс потянуло в тепло и уют. Туда, где нет холода и снега с дождем, — под лазурное небо, раскидистые ветви фигового дерева, которые защитили бы ее от палящих солнечных лучей. Мечта была такой несбыточной, что она чуть не покатилась со смеху.
Она украдкой взглянула на Роба и заметила жесткую складку губ и мертвенную бледность лица, поросшего рыжеватой щетиной.
— Ты в порядке?
Он резко мотнул головой.
— Ненавижу все это. Здание суда. Ожидание. Дух казенного дома. Пробуждает воспоминания.
— Какие?
Он не ответил на вопрос.
— Джесс, меня посадят.
— Нет.
— Максимум на пять лет. Знаю — я заслужил. Из-за меня погиб Дэнни. Но я не хочу в тюрьму. О Господи!
Он зажал рот ладонью. В глазах появился безумный блеск; лицо приобрело зеленоватый оттенок, словно его вот-вот стошнит. Джесс вновь испытала потребность защитить. Роб оказался более ранимым, чем она думала. «Зато мы вместе», — мысленно повторила она его недавние слова.
Она взяла его за руку. Рука была ледяной.
— Перестань, я не допущу, чтобы тебя посадили. (Точно так же она уговаривала маленькую Бетт: «Я не дам тебе упасть в воду».) Идем. Ты мне обо всем расскажешь. Какие воспоминания тебя мучают?
— Суд. Мать подала на отца, чтобы его призвали к порядку. Мне было восемь лет. Судья был как две капли воды похож на этого. И запах… Меня держали в задней комнате — угощали печеньем и задавали вопросы. Я и ненавидел его, и в то же время хотел выгородить. Трезвый он был ничего. Только это редко случалось.
