Конечно, Сэм оставит жену — сомневаться в этом значило сомневаться в самой жизни. Но когда? Как скоро он решится открыть Сэди горькую правду? Бетт извелась в ожидании — до ломоты в костях, до похудения.
Вот наконец и Дитчли. С тех пор, как она приезжала сюда в последний раз, ничего не изменилось. К счастью, у выхода из облицованного черным гранитом подземного перехода ждала вереница такси. По пути в Центральную мидлендскую больницу Бетт молча смотрела в окно, за которым мелькали знакомые улицы, но ничего не видела. Ее страшило предстоящее зрелище истерзанного Дэнни, но она мечтала только об одном: чтобы скорее закончилось это путешествие. Водитель — явно азиат — хотел было завязать разговор, но, увидев на глазах пассажирки слезы, оставил свое намерение.
У дверей отделения интенсивной терапии ее встретила медсестра и отвела в комнату для посетителей. Там уже сидели ее мать и тетка. Джесс словно одеревенела; лицо стало белым, почти прозрачным, если не считать темных кругов под глазами. На Бетт нахлынула жалость не без примеси обиды. «Если бы при смерти оказалась я, а не Дэнни, она тоже горевала бы, но не убивалась бы так».
Не потому ли она и сбежала в Лондон — подальше от горькой правды?
— Мам, что говорят врачи — чем это кончится?
Джесс крепко обняла дочь.
— Еще неизвестно. Они делают все от них зависящее. Мы ждем нейрохирурга — должен подойти после обхода.
— Я приехала так быстро, как только смогла. Поезд тащился как черепаха.
— Ничего. Его состояние не меняется. Я так рада, что ты приехала!.. Ты плакала?
— Пустяки. Я хочу его видеть.
— Нужно подождать нейрохирурга.
— Папа приедет?
Джесс кивнула. Реакция Йена была мгновенной: «Вылетаю ближайшим рейсом». Он любил Дэнни.
— Да, конечно…
Наконец-то Бетт оказалась у постели больного. Аппаратура равнодушно делала свое дело. Девушка наклонилась так, что ее щека почти касалась щеки брата, и прошептала:
— Дэн! Это я, Бетт. Ты меня слышишь?
Но в ответ — только шорох респиратора и вспыхивающие на мониторе яркие точки. Бетт выпрямилась.
Глядя на мать и тетку, она в тысячный раз подумала: как они похожи! Тесная близость словно отгородила их от остальных. В целом мире только Дэнни был для Джесс дороже сестры. А она, Бетт, всю жизнь на третьем месте.
— Можно мне побыть с ним десять минут наедине?
Джесс собиралась возразить, но Лиззи удержала ее, положив ей на руку свою ладонь.
— Пойдем, Джесс. Выпьем кофе или еще чего-нибудь.
После их ухода Бетт села на стул возле кровати и взяла Дэнни за руку. Сначала на ум не пришло в голову ничего более подходящего, чем «Мне очень жаль».
