Более значительные амбиции «медоречивого Фица», однако, не увенчались успехом. Он баллотировался в сенат в 1916 году, но проиграл выборы, был избран в палату представителей в 1919 году, но его соперник оспорил результаты, и суд признал избрание недействительным. Неудачей закончились для него и выборы на губернаторский пост в штате Массачусетс в 1922 году. Тем не менее Фицджералд на протяжении своей долгой жизни оставался одним из самых уважаемых бостонских деятелей, продолжая пользоваться авторитетом не только в ирландской общине, но и среди подлинных «янки»>{47}.
Так что в сватовстве Джозефа чувственные мотивы явно были сильно сдобрены вполне прагматическими.
Правда, мэр рассчитывал найти супруга своей дочери в более избранном обществе. Фицджералд всячески подчеркивал прекрасное классическое образование Розы, знание ею французского и немецкого языков, умение прекрасно держаться в самом высоком свете и к тому же глубокую религиозность.
Он предпочитал, чтобы его дочь вышла замуж не за ирландца, а за янки. К своим же соотечественникам Фицджералд относился не более чем терпимо — ведь это были его избиратели, в глубине души считая их людьми второго сорта. Роза через много лет писала: «Я вспоминаю, как мой отец говорил, что типичный образ ирландского политика — это человек со стаканом виски в руке и трубкой во рту. Поэтому мой отец никогда на публике не пил и вообще никогда не курил». Она продолжала: «Благодаря отцу мы были в состоянии достойно принимать у себя людей самого высокого положения»>{48}.
Фицджералд даже присмотрел себе зятя в лице преуспевающего чайного фабриканта Томаса Липтона (чай фирмы «Липтон» до наших дней пользуется спросом во всем мире).
Но девушка оказалась упрямой, и отец, после некоторых колебаний, дал согласие на брак. Отцовское благословение облегчили два факта. Во-первых, Джозеф к этому времени стал не просто предпринимателем средней руки. Собрав необходимые средства, главным образом заняв разные суммы у знакомых и родственников, он стал владельцем контрольного пакета акций сравнительно небольшого банка «Колумбия Траст» с центром в Бостоне. Во-вторых, сам Фицджералд, отнюдь не из соображений этнической приверженности, а из политического расчета незадолго перед этим задумался о том, что целесообразно было бы ввести представителя ирландской общины в число тех, кто руководит банковским делом в его городе. При встрече он задумчиво сказал президенту бостонского банка: «У вас много ирландских вкладчиков. Почему бы вам не ввести какого-нибудь ирландца в совет директоров?»
